А-Ки огляделся по сторонам, взял со стола кувшин с водой и тряпку и вернулся к кровати. Он намочил тряпку, выжал и положил бедняжке на лоб.

Она немного расслабилась, закрыла глаза и улыбнулась.

– Спасибо.

В эту же секунду её опять пронзила боль, и она застонала сквозь сжатые зубы. Мальчонка снова заплакал, почти беззвучно – только шумно дышал через нос и по щекам катились слёзы.

А-Ки повернулся ко мне и рявкнул что-то на китайском.

Я помотал головой и пожал плечами.

Он показал на котёл у камина, потом на ведро у двери, и я всё понял. Скоро в котле уже грелась вода. А-Ки собрал все тряпки, полотенца и одеяла, какие нашёл в доме, и положил роженице под спину, чтобы её приподнять.

– Джозеф? – прошептала она, пока А-Ки суетился у огня. – Он знает, что делает?

Я постарался изобразить уверенность, чтобы успокоить ее.

– Мэм, мы с ним путешествуем вместе вот уже несколько дней и прошли много миль. Единственное, что у него не получалось, – это держаться на лошади. Так что, думаю, он точно знает, что делает.

Она кивнула и снова зажмурилась от резкой боли. На лбу у неё выступили капельки пота. Она схватила меня за руку и так сильно сжала, что я бы не удивился, если бы у меня треснули кости. Потом ей полегчало, и она виновато мне улыбнулась белыми губами, всё ещё тяжело дыша.

– Кстати, меня зовут Энн. Энн Дэвидсон. А моего сына – Джастин.

Джастин робко протянул мне руку, и я её пожал.

– Наверное… надо вас спросить… – Из-за приступов боли миссис Дэвидсон говорила обрывками. – Откуда… вы здесь…

Я уже собирался рассказать ей всю нашу безумную историю – о Саре, о мистере Гриссоме, Эзре Бишопе, дороге через Колокум, мистере Кэмпбелле и реке, по которой мы хотели доплыть до Якимы, но тут миссис Дэвидсон снова сжала мою руку и громко вскрикнула, и я понял, что это подождёт. Всё подождёт. Даже мы с Сарой.

Когда боль улеглась, я сказал:

– Мэм, мы пытаемся нагнать мою Сару, но сейчас это не так важно. Мы постараемся вам помочь как сможем, а остальное обсудим потом.

– Ваши родители вас не потеряют?

Я закусил губу.

– Нет, мэм. Не потеряют. И мы с А-Ки никуда не уйдём, пока вам не полегчает.