— Господина Смита. Он сейчас не спит. Вы можете сообщить ему добрую весть.

— Где?

— 227-я палата. Этажом ниже.

— Хорошо. — Ее рука стала влажной. Она вытерла ее о свои укороченные джинсы.

Он полулежал в постели, пластырь на лице, рама с лежавшими на ней простынями образовывала бугор.

— Вы… вы Портия? Ее сестра? Как?…

— Отлично. У нее все будет отлично.

— Отлично? Но…

— Она жива. Вы спасли ее жизнь. Ей предстоят еще операции, но она вне опасности.

— Но эти разрезы. Стекло. Я выронил его. Это я виноват.

— Это была случайность. Если бы моя мама и я…

— Нет! Это моя вина. Ваша мама?

Портии не удалось сдержать гримасу на лице. Словно к ее лбу приставили ствол пистолета. Непослушными губами она пробормотала:

— Вы были правы. Она уже была мертвой. Знаете, это был ее третий инфаркт.

— Да. Вы говорили. Я… я… — Он протянул к ней руку, она была так забинтована, что он не смог сделать большее. Но этого было достаточно. Портия упала ему на грудь и заплакала.

Они не позволили Роману встать до того, как он съест завтрак. Он неплохо передвигался, хромая. Тем не менее они заставили его взять костыль. Сестра хотела отвезти его в кресле на колесиках, но он не собирался входить к Оливии, выглядя так, будто он был ранен, будто он нуждался в утешении, не сейчас, когда она…

Три двенадцать. Он стал открывать дверь, когда она распахнулась. За ней оказался мужчина, крупный мужчина в полосатой «тройке».

— Кто вы? — требовательно спросил мужчина.

— Я? Роман, Роман Смит. Я к Оливии, мисс Оливии Бостон…

— Вы лучше к ней не заходите. До тех пор, пока не поговорите с вашим юристом.