Поскольку Швец всегда опасался Джангирова, он не стал рассказывать о своем ценном приобретении, а решил оставить этот кадр за собой, в личное оперативное управление. А возвратившись домой, Десанту сказал на всякий случай:

— Был твой дружок боец, да весь вышел… Распался он, гнилой… Ты ему больше не звони — опасно…

Все концы отсек. И стал, как настоящий импресарио, для солиста-убивца готовить серьезные контракты.

Первым настоящим делом Рындина стала ликвидация Артура Шнейдера, одного из вождей криминального бензинового бизнеса в Америке. Швец через свои бесчисленные и многообразные знакомства подрядился убрать подпольного магната за четверть миллиона долларов, пообещав своему наемнику-убивцу пятьдесят тысяч плюс все производственные расходы.

Рындин понял, что его час пробил — именно эта Америка ждала его!

— Ты не тяни особенно, но и не пори горячку, все подготовь серьезно, — напутствовал его Швец.

Рындин и не собирался пороть горячку. Помолился чёрту, посоветовался, подумал и, благословясь, приступил.

Артур Шнейдер, напуганный постоянными угрозами и регулярными отстрелами, принял все разумные меры предосторожности. Просочиться в непосредственное окружение, чтобы удачно стрельнуть в него, не предвиделось — все-таки это Нью-Йорк, а не Москва.

Три дня у Вадика ушло на разведку и составление диспозиции. Выяснил, что на следующей неделе в ресторане «Интернациональ» будет праздноваться день рождения Шнейдера. За час до события ресторан оцепила охрана, вход строго контролировался, хотя приглашались только свои.

Рындин сиднем просидел до темноты на соседней Кони-Айленд-авеню около сортировочного пункта почтово-посылочной службы «Федерал-экспресс». И дождался: очередной водила фирменного фургона, негр-раздолбай, бросил машину около офиса с ключом в замке, а дверей в этих фургонах нет в помине, и отправился в контору за корреспонденцией. А Рындин пока что подсменил его за рулем и с шиком подогнал свой заметный фургон к «Интернационалю», показал охране на входе фиолетовый нарядный ящик «Федэкса» — срочная доставка подарочной бандероли на имя Шнейдера! Эти долболомы осмотрели ящик — весомая посылочка! Обыскали, ощупали убивца и впустили в банкетный зал. Рындин дождался начала очередного танца, под грохот музыки вошел в зал, бритвой из запрятки вскрыл заклеенную коробку и появился у главного стола, за которым восседал подпольный магнат.

— Вам подарок!..

Вынул из коробки пистолет и выстрелил Шнейдеру, как Дубровский медведю, в ухо. В бешеной громыхании оркестра никто и не слышал выстрела, никто не дернулся, пока Рындин дернул на кухню, оттуда сиганул на крышу соседнего дома, спрыгнул во двор и ушел…

Заказы Швец присылал не часто, раза три в год, платил по-честному — половину в аванс, остальное под расчет. Убивец тратил чрезвычайно распорядительно и экономно. Единственное, что он себе позволил, можно сказать, мечту детства осуществил — купил спортивный серебристый автомобиль «корвет». Со счастливым злорадством Рындин воспользовался идиотическими свободами Америки, где можно номер на машину с любым текстом заказать не через блатного начальника ГАИ, а официально. Пиши что хочешь, только бы в семь букв вместилось. Он и уложился в эти нормы, вложив в шесть букв хулиганского текста всю ненависть к этим сытым американским аборигенам и новым еврейским барам с Брайтона, катающимся на тяжелых «мерсах», курящим на своих гулянках гаванские сигары и с важным видом нюхающим пробки от французских вин, этим тупым недоумкам! Он никого теперь не боялся, его никто никогда не поймает, не может. Он работает аккуратно, надежно и точно. И образ жизни ведет, не вызывающий интереса. Он и сейчас, собственно говоря, сработал по указанию Швеца достаточно точно, ликвидировав Дриста и Драпкина. Но третьего дня его вызвал по телефону детектив Конолли и предложил, чтобы он поостерегся: джи-мэн Полк — опасный субъект, а после дерзкой хулиганской выходки Убивца с Дристом поставили на уши всю полицию! Никто его не просил так демонстрировать свое мастерство!

Конолли держал его на связи второй год. Когда итальянцы из «Коза Ностра» подмяли под себя бензиновую русскую мафию, Швец, имевший дела с макаронниками, счел правильным передать Убивца под непосредственное руководство человеку в нью-йоркской полиции — молодому и многообещающему детективу Конолли. Убивец был этим чрезвычайно недоволен. Он правильно считал, что если тайну знают двое, ее знают все. То, что о его существовании знает хоть и свой, но все равно офицер полиции, ему очень не нравилось. Рындину не хотелось, чтобы его голова пошла разменной фишкой в какой-то комбинации.

Но выхода пока не было. И Конолли, и Швец настаивали на том, чтобы все-таки сыскать заначку Бастаняна. Сейф его оказался пуст, а растырить такое количество бесценных картин он просто не мог поспеть. Где-то они спрятаны, и тайник этот надо найти, ибо цена ему невломенная!

И сейчас, совершая свой чертовский намаз, он раздумывал и спрашивал совета у чёрта, как консолидировать все полученные деньги и свалить отсюда навсегда — из поля зрения и Швеца, и Конолли, и всех оставленных в прошлом покойников, и ненавистных родин — великих держав, и не оправдавших надежд религий, и вообще — всей прошлой жизни. Забыть ее, как небывшую.

Ничего его здесь не держит. Машину продаст и уедет куда-нибудь тихо жить, на каком-то острове Барбудо. Заберет с собой только Тавану и номер «XYI WAM».