Спутник орнитолога стоял молча, возвышаясь над нами, как гора. Такой дядя мог и без всякой игры в бараний рог скрутить. А уж с усилением, без вопросов побеждал в споре кто сильнее, кит или слон.

— Так-то он прав. — сказал Денис.

Андрей вырвался из цепких лап вампира. — Да вы что, поехавшие что ли? Это ты их вызвал?

Наблюдатель вздохнул, но отрицать не стал. — Ну подумай, если они действительно только что выпали…

— Вернем на место. Котт, ты будто первый день замужем, я не знаю.

— А если они осознанно сбежали? — парировал Денис.

— Тогда, мы поступим с ними, так как велит протокол. — шипел Андрей. — Хладнокровно убьем, и сделаем вид, что так и было.

— Вот оно, истинное лицо правосудия. — язвительно сказал Тихон.

— Послушай ты, — зло ответило Правосудие. — После вашей выходки в санатории, смертные до сих пор ходят по врачам.

Тут я был абсолютно согласен с Андреем. Такое случается не каждый день. Вероятность примерно такая же, как у солнечного землетрясения и дождя в спортзале.

Генма закатил глаза. — Миленько, он опять делает вид, что ему не насрать на смертных.

— Ты, зараза такая… — буйствовал Андрей. Он подскочил к Тихону, взял его за грудки. — Напомнить, где тебя нашли? Ты ж внука собственного сожрал, гнида! Будешь мне про справедливость рассказывать?

Вампир оставался совершенно спокойным. Даже аист не делал попыток откусить Андрею его круглую голову.

— Во-первых, все было не совсем так. — тихо сказал генма. — Во-вторых, я родился уже после того, как это произошло.

— Это как? — спросил я у Насти. Она помотала головой. Мы заворожено наблюдали за конфликтом со стороны, и, если честно, даже мысли влезть в него у меня не возникло.

Я даже не заметил, как огромный мужчина оказался прямо рядом с нами.

— Когда беглец убивает своего двойника. — сказал он, — Или десятка два простых смертных, его личность может раствориться в Жажде, и она отступает. Эту пустоту заполняет новая душа. Совершенно другой человек. Общие только тело и воспоминания. Разве вы не знали?

— Извините, для нас не устраивают курсов биологии всяких упырей. — ответил я.

— Грубо. — отметил он. — Справедливо, наверное, но грубо.

Действительно, чего это я?