Первый вопрос Лили, как только машина вырулила со двора на улицу:

- DD, можно в машине курить?

- Можно, конечно, кури. Но мы сейчас приедем домой, с кофе же как раз получше будет.

- А я и с кофе покурю, - улыбается озорной улыбкой не почтенной женщины, а старшеклассницы, дорвавшейся до запретного плода, и достает из сумочки пачку сигарет.

Позвольте лирическое отступление. Был у меня знакомый дядя Андрей. Настоящий мужик! Строитель по профессии, прокладчик БАМ-а и покоритель целины, рыболов и охотник по хобби, ужасный матерщинник в мужской компании, и нежный дедушка с внуками. Курить начал с беспризорного послевоенного детства, и курил до самой смерти по 2-2.5 пачек папирос «Прима» в день. Умер, конечно же, от рака легких, потому что никаких иных болезней или болячек не имел за всю свою жизнь.

Вы же уже по названию рассказа и по первой Лилиной реплике поняли, к чему это? Все верно, Лиля была ярой курильщицей. Не «Примы», конечно, а каких-то дамских сигарет в тонкой пачке, дым которых пахнет воздухом, а не табаком, но тем не менее. За 10 минут, которые мне потребовались, чтоб доехать от дома ее родственников до нашего, она выкурила две сигареты. Как только я придвинул журнальный столик к дивану, на который ее усадил, и собирался пойти в кухню поставить кофе, она попросила дать ей пепельницу, и в третий раз достала из сумочки пресловутую пачку.

Я накрыл легкий кофейный стол. Кофе, шоколад, коньяк, ну а сигареты у каждого были свои (по французской поговорке, что раз кофе начинается на букву «C», то и требует трех остальных «C» и никакого лимона). Сидим, болтаем ни о чем. Ее потянуло на ностальжи, рассказывает, как было в Энске и Эмске много лет назад, когда она училась в школе. Мне в какой-то мере интересно, потому что тогда я еще не жил здесь, но более меня занимает вопрос, а как перейти (и переходить ли) к более тесному телесному знакомству, потому что тема секса еще не звучала ни в инет, ни в телефонных разговорах. Я даже не знаю, замужем ли она, только по вскользь брошенной реплике понимаю, что есть у нее дочка старшего детсадовского возраста, но привезла ли она ее собой или та осталась в Москве – неизвестно.

В то же время спинным мозгом чувствую, что-то будет. И моя симпатия к ней велика, каждый взгляд на нее непроизвольно заставляет меня даже не улыбаться, а плотоядно оскаливаться, и дальше я каждый раз усилием воли заставляю мышцы лица прийти в культурный вид. От нее пахнет какими-то великолепными духами, одновременно пробуждающими и романтичное настроение, и страсть. И слава богу, что дым сигарет не может перебить этот волнующий запах. Мимоходом касаясь то ее руки, то бедра, то плеча, вижу, что ей приятны эти прикосновения, она не отодвигается, не настораживается, но конечно, покамест остается в рамках приличий, и сама не делает никаких шагов к сближению.

За чашкой кофе я выкурил одну сигарету, а Лиля, кажется, три. Ну одну она выкурила, ожидая, когда я поднял очередной тост, и меня прервал звонок с конторы на мой сотовый, и я пару минут объяснял, что и где надо нажать. Мне еще подумалось, надо бы отключить телефон, ничего страшного за час-полтора не случится, но потом как антитезис, они же там настырные, станут на домашний звонить, а отключение домашнего не просто нажатие кнопочки, надо лезть под стол, нашаривать разъем и еще надо суметь объяснить гостье, зачем проделываются эти манипуляции.

Нащупывая пути, я рассказал пару анекдотов с сексуальным подтекстом, она, чуть смущаясь, тоже в ответ рассказала похожий. Анекдот оказался очень смешным, она глядя на мой хохот, тоже стала смеяться, как будто в первый раз услышала, и, попав в такт раскачиваниям смеха, наши лица в какой-то момент оказались очень близки друг к другу. Еще раз ощутив чарующий аромат ее парфюма, я решился идти напролом!

Мое лицо не отодвигается от ее лица, руками я начинаю гладить ее волосы цвета вороного крыла. Мимика ее лица меняется от хохота к улыбке, потом просто внимательный взгляд мне в глаза. Стараюсь вложить в ответный взгляд всю мою нежность и страсть, которую питаю к ней в этот миг. Все ближе и ближе, и вот сперва мой большой нос коснулся ее щеки, и сразу же губы прижались к ее губам. Какие сладкие и нежные губы были у Лили, мммм… Как она сперва просто подчинялась моему напору, а потом закрыла глаза, наощупь загасила очередную сигарету в пепельнице, и мы стали страстно целоваться.

Меня часто упрекают в том, что я все делаю рассудочно и логично. Не спорю, чаще всего так и бывает. То есть по логике моего подхода к этому делу, после начальных поцелуев, уж коли они случились, и стало понятно, что мужчина и женщина хотят секса, я должен был частично раздеть ее, возбудить еще немного поцелуями груди и троганиями сквозь трусики, затем отправить в ванную, самому раздвинуть диван, постелить белье, после того, как вернется она, самому пойти под душ, и потом уже со спокойной душой отдаться всем возможным и невозможным любовным ласкам.

Однако с Лилей страсть затмила полностью и мои мозги, и, наверное, ее. Какая ванная, какой диван, когда под моими губами так услужливо поддаются ее, когда мы сосем языки друг друга, и не насыщаемся ласками. Сразу говорю, что ряд дальнейших событий до некоего эпизода, я не помню, а просто восстановил по наиболее вероятностному пути.

У меня не хватило терпения дать ей минуточку, чтоб нормально раздеться. Я стал щупать ее тело, вытащил блузку из брюк, стал расстегивать пуговицы снизу вверх, при этом стараясь не прерывать поцелуя в губы. Дорасстегнув до лифчика, я не догадался в пылу страсти чуть приподнять ее (а она уже полулежала, я на ней и она ответно расстегивала пуговицы моей рубашки, только сверху вниз), чтоб найти застежку, и вывалил грудь не с верхней части, а подтянул бюстгальтер вверх. Какая классная грудь, как хочется ее поцеловать, пососать соски, но и отрываться от губ ой как не хочется!

Она гладит мою грудь, расстегнув рубашку, слегка сжимает мои соски. Ее руки блуждают по моему меху, я аж урчу от приятности ее ласк. Все-таки от губ приходится оторваться, в максимальном темпе я снимаю с нее брюки, бросаю на стоящее рядом с диваном кресло, туда же летят мои брюки с трусами, ее трусики я стягиваю, но они продолжают болтаться на щиколотке левой ноги, которая на полу, а правую ногу я кладу на спинку дивана. На снятие моей рубашки с майкой и ее блузки с лифчиком терпения не хватает – и вот картина маслом. Оголенные ниже пояса мужчина и женщина, но выше пояса с расстегнутыми и не снятыми рубашкой и блузкой, с задранными на шею лифчиком и майкой, яростно трахаются. Я снова вернулся к столь привлекшим меня губам, грудь тискаю и иногда посасываю соски, но снова упорно возвращаюсь к губам, а она тоже самозабвенно целуется, гладит мои бока и спину, иногда слегка царапает ногтями ягодицы.

Нежно-страстный трах длился ли минуту или пять или десять, сказать не могу, но нашу безумную страсть сбил звонок телефона. Моего. Сотового. Первая мысль была, к черту, пусть звонят до посинения, брать не буду. Вторая мысль – верещание звонка напрягает, надо отключить. Не смотря, тянусь рукой к журнальному столику, чтоб нашарить кнопку сброса. Но Лиля этот жест поняла, что я возьму трубку и буду отвечать, соответственно убрала свои губы от моих и чуть повернула голову набок, давая мне возможность говорить по телефону. Ну ладно, раз так, посмотрим, кто там звонит и чего хочет?

По закону подлости, звонили из той самой конторы, где я уже был утром, и откуда звонили чуть попозже. Обновление все-таки село кривовато, и вариантов было два. Если б за компьютером сидел я, нужные манипуляции для преодоления ошибки заняли бы одну минуту или меньше. Я попытался сказать, приеду через час и все исправлю, это вызвало бурю негодования, тем более звонил не оператор, а начальница этой конторы. Она передала трубку наиболее продвинутой в компьютерном плане сотруднице, и я начал шаг за шагом объяснять, что им следует сделать, чтоб все вошло в колею.

Разговор я начал, когда мой член еще был в Лиле. Но уже поняв, что быстро завершить телефонный разговор не получится, я счел и для себя неудобным, и некрасивым жестом по отношению к такой хорошей партнерше, продолжать ее трахать, одновременно решая по телефону свои проблемы. Улыбнувшись ей как можно ласковей и просительным выражением лица дав понять, что звонок очень важный, надо на него ответить и снова потом продолжим, я вытащил член из нее, сел рядом, и машинально поглаживая ее бедра и иногда проникая пальцем во влагалище и теребя клитор, продолжил давать указания.

Такие машинальные ласки, по всей видимости, Лиле не очень понравились. Она тоже выпрямилась и села, сняла, наконец, болтающиеся на ноге трусики и бросила на кресло, расстегнула лифчик и сняла, но блузку оставила, и даже немного запахнула. В общем, было понятно, что если этот звонок и мой разговор ей и не понравился, но она не настолько обижена, чтоб начать одеваться и уходить, а просто подождет завершения, и мы продолжим. Что она сделала в первую очередь, догадались? Конечно же, достала и прикурила очередную сигарету.

А разговор, между тем, затягивался. Чего-то там не получалось у сотрудницы в таком виде, в каком я представлял в своих мыслях. Естественно, от этого я нервничал еще больше, и возможно, еще больше ошибался, объясняя, что и в каком порядке надо сделать. Уже усомнившись в своей памяти, я пошел в рабочий кабинет, достал из ящика стола листок с настройками, вернулся на диван и стал пункт за пунктом зачитывать, а сотрудница на том конце провода проверяла их.