Химик
1
Абрам Моисеевич Менделеев очень любил химию. Так любил, что даже сменил свою настоящую фамилию. Правда, это было давно, и его окружение забыло, что когда-то Абрик, как называла его в детстве мама, носил фамилию Равинович. В молодости Абрам огорчался, когда его называли Рабиновичем, и всякий раз возмущённо поправлял собеседника или чиновника:
– Вэ! Вэ-вэ-вэ! – едва не на крик срывался он. – Понимаете? В моей фамилии нет буквы «б». Я Равинович.
Собеседник обычно удивлялся и, извинившись, спешил удалиться от неспокойного юноши или, на крайний случай, сменить тему.
Со временем Абрам Моисеевич понял, что дело вовсе не в букве «б», а в принципе. К большой его радости, студент Равинович неожиданно узнал, что можно обратиться в ЗАГС и через некоторое время превратиться хоть в самого Иосифа Виссарионовича Сталина. Такая перспектива его не прельщала, а вот стать Менделеевым идея ему понравилась. Сказано – сделано. Не все однокашники оценили находчивость, некоторые даже покрутили пальцем у виска, но Абрик к тому времени уже перестал обращать внимания на такие мелочи и, спустя год, он держал в руках не только паспорт с новой фамилией, но и Диплом о высшем образовании.
Мама, узнав, что сын отрёкся от фамилии, даже заболела. Однако Абрик её заверил, что всё это временно, как только он разбогатеет и станет известным учёным, он вернёт себе фамилию предков или сделает её двойною, то есть станет Менделеевым-Равиновичем. Маме такое объяснение понравилось, и она быстро пошла на поправку.
Следующий шаг был не менее решительным – Абрам обратился в посольство Израиля с просьбой представить ему гражданство. Там очень быстро оформили все необходимые документы, и дипломированный специалист по электрохимии через несколько дней улетел на землю обетованную. Гражданство господин Менделеев получил без проблем, поскольку в его еврействе не было никаких сомнений, но вдруг выяснилось, что по законам Израиля ему нужно идти служить в армию, а откупиться или закосить от неё здесь практически невозможно. Умные и опытные люди подсказали, что нужно срочно организовать из дому телеграммку, мол, мама при смерти. С помощью телеграммы Абрик вернулся на неисторическую Родину и желания вернуться на историческую – больше не проявлял.
На работу он устроился быстро. В отделе кадров известного НИИ долго восхищались тем, что у них теперь будет работать потомок великого учёного. Некоторые сотрудники первое время даже заходили по надуманным предлогам в лабораторию, чтобы посмотреть на новенького коллегу.
Абрам решил не останавливаться на собственной фамилии. В их квартире с мамой поселились кот и собака. Кота назвали Азотом, а крохотную болонку – Молекулой. Благодаря вечеринке, организованной в честь первой зарплаты, эта весть разлетелась очень быстро по институту, и Абрик резко возрос в глазах своих коллег, его стали считать не только настоящим химиком-патриотом, но и истинным продолжателем великого дела пра-пра-пра– … деда. Он заказал себе очки без диоптрий, отпустил жиденькую бородёнку (густая почему-то не росла) и совсем превратился в настоящего, но молодого профессора.
Иными словами химик нахимичил предостаточно, чтобы создать себе отличный имидж. Но судьбу ведь на мякине не проведёшь, ей нет никакой разницы, кто ты – Равинович, Рабинович, Менделеев, да хоть сам Нобель, всё по боку.
2
Так что же случилось? Влюбился наш Абрик, да так, что и от второй самозваной фамилии готов был отказаться. И самое страшное в этой истории, невесту завали Лена Насибулина. Вы слышите, куда ведер подул. Насибулина Елена Байбековна – очень красивая татарка. Мама, когда узнала, эту новость, снова заболела. И вот тут уж никто не знал, чем её лечить. Мама даже сдала в весе. За полмесяца со ста тридцати двух килограммов упала до ста двадцати пяти.
– Если ты, сынок, хочешь моей преждевременной смерти, – угрюмо произнесла мама, – можешь жениться на этой… этой… на этом своём «суповом наборе».
– Мама, – нахмурился потомок великого учёного, – что ты такое говоришь? Лена просто стройная девушка.
– То есть? – мама подняла голову с подушки. – Ты на кого намекаешь? Не на мать ли родную?
– Ну, что ты, мамуля? – виновато отвечал Абрик и разводил руками. – Ты вне обсуждений. Ты лучшая из лучших.
– Подлый льстец, – процедила мама, – если я лучшая из лучших, то чего ж ты якшаешься с дистрофиками? Ты внимательно приглядись к этой… этой… с позволения сказать, девушке. Она ведь чем-то страшно больна. Я, что ли, не видела, стройных девушек? Нет! Это не стройность, это какая-то болезнь. Или ты думаешь, что я в этом не разбираюсь?
– Мама, я тебя умоляю, прекрати, – наигранно захныкал сын. – Ну, что ты прицепилась к её весу? Она очень умная девушка, ласковая, нежная…
– Ой-ой-ой! – перебила мама и всплеснула руками. – Я сейчас разрыдаюсь. Прошу тебя, не связывайся ты с этой вертихвосткой…