— Коленька! Где ты был, ненаглядный мой?

— Вы не утопли, мамочка? Что с папочкой?

— Ему в больницу надо. Он… руку повредил.

— Я видел, на вас акула напала!

Женщина, наконец, обращает на нас внимание:- Очень хорошо, что вы здесь. Мужа необходимо срочно вести в больницу. Он потерял много крови. Вы поможете поднять его наверх. У нас автомобиль. Действительно… на нас напала акула… не катран, похожа на океанскую, метра три.

— Я врач, — говорю я, чтобы сразу расставить все точки над "i". Склоняюсь над мужчиной, он в сознании, но видно, находится на грани обморока. Рука почти перекушена, кость сломана, но артерии и вены сильно не пострадали, просто везунчик. В стационаре за месяц поставили бы на ноги, но… здесь.

— Всё очень серьёзно? — шепчет женщина.

— Не сказал бы, — в раздумье говорю я. — Но есть некоторые обстоятельства, которые могут несколько осложнить лечение. Швы необходимо наложить немедленно, до стационара может не дотянуть, — я нагло вру. Не объяснять же её, что нет уже никаких больниц. — Я всё сделаю здесь, потом переправим в больницу.

— Это возможно? — в её глазах вспыхивает надежда, смешанная с недоверием.

Ох, как я сомневаюсь! Хочется сказать, такая операция, в полевых условиях, просто нереальна, но улыбаюсь жизнерадостно, словно клоун на манеже:- У меня солидная врачебная практика.

— И инструмент есть?

У меня всегда с собой аптечка, но для данного случая она мало подходит. Но ответил:- Есть, всё есть. Мужчины! Аккуратно берём его здесь и здесь. Идём медленно, я буду придерживать руку. Вы,…- обращаюсь к женщине.

— Меня звать Катей.

— Вы, Катя, берите детей и всё необходимое. Придётся у нас немного задержаться.

— Конечно, я мигом, — она бросается собирать рюкзак, лихорадочно запихивает разбросанные вещи.

— Рыбу возьмите, — видя, что Катерина демонстративно обходит стороной нанизанные на шнурок подводные трофеи, — говорю я.

— Да ну, её! — в сердцах выкрикивает она.

— Возьмите, — настаиваю я. Я понимаю, скоро у нас возникнут проблемы с провиантом.

— Пусть пацан несёт, — гудит Игнат, — а ты, Никита, второй рюкзак на себя повесь, видишь, женщина запряглась как лошадь.

Я усмехаюсь, — мне тридцать пять, а родной дядя старше меня всего на пять лет, но он как всегда решил показать кто здесь главный.