Она всегда так шутила, хотя я не часто залазил в Интернет с тех пор, как повзрослел. С тех пор, как Кранч Юнайтед© объявил такие крутые штуки, как гаджеты от Настоящих друзей© и игра «Мир в огне: апокалипсис» вне закона[1], в этом просто не было смысла. Корпоративный канал был переполнен такими же бедолагами, которых я каждый день видел в реале. Наш Совет директоров был не в силах придумать игру, интересную даже амебе. Международные новости тоже никогда не менялись: Суверенная нация Техаса угрожала оружием, Настоящие друзья© с севера замышляли обман, Содружество могло выкачивать данные с наших серверов, Российская Федерация и Дакоты снова взвинчивали цены на нефть, Конфедерация игнорировала все международные связи, так как по уши погрязла в сенатских прениях, пытаясь принять решение о допуске в продажу газовых фонарей.

«Не обращай внимания на всю эту болтовню, – любила повторять мама, – а то спалишь свой кибермозг».

Когда я думаю о маме, я думаю о ее коже, темной от солнца, сморщенной, как речная глина. Я думаю о каштановых волосах, валлийских гласных речи уроженки Конфедерации, ее громком смехе и дымке от электронных сигарет, которая мерцала вокруг нее, словно неоновый туман, и об этом запахе мягких облаков вишневого табака и свежака.

Она родилась в 2041-м, в год Первого отделения, до того, как гражданская война поглотила страну и выплюнула отдельными участками земли, словно пережеванные кусочки шпината. Мама застала те времена, когда можно было проехать из самого Техаса до Федеральной Корпорации «Кранч снэкс и фармасьютикалс©» без документов, без полуавтоматического оружия, без малейшего риска быть искалеченным.

«Можешь себе представить, Траки? – говорила она, показывая мне бумажную карту, которая была старше нее самой, сморщенную, мягкую и теплую на ощупь, словно кожа. Автомагистрали бежали по континенту, словно вены, горизонты не имели границ или каких-либо пределов. – Можешь ли ты представить, как мы проезжаем весь этот путь? Только ты, я и грузовик с плоской крышей».

Я никогда не ощущал себя ближе к ней, чем с одной из этих карт на коленях, играя в классики со штатами, которых больше не существовало, и проводя пальцем по пунктирным линиям, разделяющим их, – не столько границы, сколько намеки. Мне нравилось представлять, что когда-нибудь я проделаю весь путь до Тихого океана – быть может, как отчаянный турист-аристократ или как аферист с незарегистрированным пистолетом на поясе и улыбкой на лице.

Конечно, это была моя ознобиновая мечта. В шестнадцать лет я еще ни разу не выбирался за пределы Кранч 407, и не было причин полагать, что я вообще смогу выбраться. Я был юным и преданным Корпорации сотрудником. Худым, с ястребиным носом, двумя с половиной друзьями и дурной привычкой: я не умел держать язык за зубами.

Все, чем я когда-либо владел и когда-либо буду владеть, принадлежало Кранч Юнайтед©: простыни на кровати, туалетная бумага, одежда на моих плечах, мой L-пакет с полным спектром услуг. Я был рабочим, вкалывал на конвейере за шестьсот кранчбаксов в неделю, минус налоги и вычеты. Крошка – как и миллионы других.

Я не был особенным. Я не был храбрым. Я был создан, чтобы быть никем.

Пока Билли Лу Роупс не вернулся в Кранчтаун с ружьем, козлом и обидой.

Часть I

Кранчтаун 407, Кранч Юнайтед©, колонии

1

– Тук-тук.

– Кто там?

– Никого, придурок. Это конец света.

(из «Путеводителя афериста по Территориям Экс-США»)

– Там, – Джаред Ли, первый из моих двух с половиной друзей, указал на короткий ряд очистных сооружений. – Вон там, видишь? Беженцы.

Я приложил ладонь к глазам, чтобы защитить их от солнца. Все, что я смог разглядеть, какие-то цветные пятна. На другом берегу реки в лучах утреннего солнца сиял Бернс-парк, с его двуглавыми сооружениями и чахлыми химическими деревьями, и все было залито ярко-фиолетовым цветом.

Я покачал головой:

– Ни фига.