Пузырь бросил тушу и выпрямился.

– И что? Я их не боюсь. Как поступим? Лезем наверх или будем драться с волками за добычу? – на полном серьёзе спросил он меня.

Тут один из волков отрывисто залаял, и другие отвечали ему. Как ни странно, но я легко разобрал их разговор:

– Они победили клыкастого вожака. Они сильнее, чем кажутся. Нас пока мало.

– Они уйдут. Люди трусливые. Они не станут защищать мясо.

– Давайте нападём. Я не наелся тем детёнышем.

– Давайте подождём старших. Они уже идут.

– Да, как старшие скажут, так и будет.

– Если напасть прямо сейчас, то людей тоже можно съесть.

– Они сильнее, чем кажутся. Мы не смогли победить старого вожака, а они смогли.

– Значит, они сильнее нас. Подождём старших…

Я решил попробовать поучаствовать в разговоре:

– Мы вам не враги. Мы победили большого зверя и взяли мясо. Это наша еда. Но нам так много не нужно. Если нападете, мы будем драться. Если подождёте – мы возьмём, сколько нужно, остальное оставим вам.

– Хорошо, можете взять свою долю. Вы не волки, но вы смелые, – раздалось отрывистое тявканье из-за ближайших кустов, всего-то в двух волчьих прыжках от меня.

Этого волка я сразу не заметил, хотя теперь понял, что именно он вожак стаи и самый опасный противник. Я обратился к Пузырю:

– Отрежь ещё пару кусков и неторопливо лезь на дерево. Надо показать, что мы не боимся.

Пузырь посмотрел на меня, кивнул и, как ни в чём не бывало, продолжил резать мясо. Когда мы залезли на дерево, Фея обозвала нас сумасшедшими, хотя и с явным оттенком уважения.

Утром я проснулся раньше всех и не сразу сообразил, где нахожусь. Ноги затекли в неудобной позе, перед глазами мельтешили какие-то ветки. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить: я в Пангее, заночевал в лесу на дереве вместе с друзьями. Точнее, чуть выше своих друзей, так как в развилке, где мы вчера растянули и закрепили верёвками сложенную вдвое палатку, оказалось невозможно поместиться втроём. И я полез выше, заметил старое брошенное гнездо какой-то крупной птицы, в котором и уснул, укрывшись одеялом и привязавшись на всякий случай верёвкой к дереву.

Выбравшись из гнезда, я сложил одеяло, смотал верёвку и стал спускаться вниз. Ленка и Петька, обнявшись и крепко прижавшись друг к другу, спали в импровизированном гамаке из брезентовой палатки. Я почувствовал болезненный укол ревности, но сам себя успокоил: здесь помещались лишь двое, кому-то всё равно пришлось бы спать отдельно.

Я спустился на землю, распугав пировавшую на объедках стаю каких-то птиц-падальщиков, похожих на необычно раскрашенных серо-коричневых сорок. От огромной туши остались лишь обглоданные кости, раскиданные почти по всей поляне. Волков нигде не было видно – добычи хватило, чтобы накормить до отвала всю стаю, теперь наверняка будут днём отсыпаться. Я собрал кости в одну кучу подальше от нашего дерева. Побродил немного вокруг поляны в поисках ручейков, но воды так и не нашёл. Вернулся под дерево, развёл костёр, вскипятил остатки воды, заварил чай. Потом слазил наверх и собрал с веток все наколотые куски мяса, порезал их, посолил, нанизал на прутья и стал обжаривать над костром.