– Ладно, ладно, – примирительно пробасил батюшка. – Это я так, к слову…. Рукоположили меня не столько потому, что истинно уверовал, а как раз из-за опыта этого специфического, и полного отсутствия живых родственников. Таким как я, легче тайны хранить – меньше соблазна разболтать. Да и в случае чего, слезы лить некому будет.

– А с нами-то чего вы вдруг решили поделиться? Потом что, подписку о неразглашении оформите? – Мелкий бес недоверия, по природе свойственный всем оперативникам никак не давал Баринову покоя.

Ольга бросила на своего спутника осуждающий взгляд, а настоятель только усмехнулся.

– У меня в прошлой жизни железное правило было, – перед боевыми подробно предстоящую задачу разъяснять. Особенно таким вот молодым да горячим. Сейчас как раз такой случай… Вы, в конце концов, дослушаете, или нет?

– Все, все. Весь внимание, – поднял ладони Сергей – Закурить можно?

Хозяин дома поморщился, но все же достал из-за занавески мятую алюминиевую армейскую миску и поставил перед Бариновым.

– Ныне сделаю исключение. Дыми молча, пока не закончу. Все вопросы после.

Пока священник устраивался за столом, Сергей быстренько, пока он не передумал, бросил в рот сигарету и прикурил, выпуская дым в сторону двери.

Отец Илья повозился на стуле, упер локти в столешницу и, положив подбородок на сплетенные пальцы, размеренно заговорил:

– Зимой с сорок второго на сорок третий год объявился в этих местах неуловимый партизанский отряд. Здорово он немцам кровь портил, – и в прямом и в переносном смысле. Дело было даже не в том, что налеты совершались исключительно ночью. Это как раз характерно для партизанской тактики. Командир гитлеровского пехотного батальона, несшего службу на этом участке, не мог понять другого – почему потери несет только его подразделение, и куда исчезают после каждого столкновения погибшие солдаты? В результате майор вынужден был обратиться за помощью. Для проведения операции по поиску и уничтожению партизан в его распоряжение прибыла специально подготовленная мобильная группа СС. Первым делом каратели, при поддержке пехотинцев вошли в эту деревню, но, как ни старались, не сумели найти ни одного местного жителя. В нешуточные морозы дома стояли брошенными, а людей, словно корова языком слизнула. Пока немцы ломали голову, как действовать дальше из леса к ним вышел молодой православный священник. Судьба благоволила ему – обер-лейтенант, командир группы, оказался крепким профессионалом с железными нервами, к тому же свободно владеющим русским языком. Священник и офицер оккупационной армии больше двух часов общались без свидетелей, после чего немцы не только дотла спалили деревню, но и вскоре, с помощью русского батюшки, уничтожили партизанский отряд. Не вступая в открытый бой, они окружили базу и перепахали её из минометов, а затем команда огнемётчиков сожгла лес вместе с посеченными осколками трупами... Это был единственный за всю Отечественную войну случай, когда представитель русской православной церкви пошел на контакт с завоевателями… Я принял приход за месяц до его смерти, и знаю о тех событиях из первых уст.

– Зачем же он так поступил? – Онемевшими губами прошептала Ольга.

– А ты понял, почему? – Не отвечая ей, обратился настоятель к Баринову.

Тот, раздавив окурок в тарелке, коротко бросил:

– Вампиры?

– Именно. Целый отряд вампиров. Отец Евлампий поступил тогда мужественно, приняв единственно верное решение, и Бог услышал его молитвы. Помог руками супостата уничтожить нечисть.

– И с тех пор здесь организован наблюдательный пост? – Сергей уже не ерничал, вдруг раз и навсегда поверив в реальность рассказа священника. – Но какой смысл сейчас-то здесь сидеть? Столько лет уже прошло.

– Про заставу верно догадался, сразу видно служивого человека. А зачем я здесь караулю, попробую объяснить. – Священник в задумчивости покрутил в руках опустевшую чашку и с тихим звяком поставил её на блюдце. – Вот до сих пор не могу понять, как же он тогда сумел убедить обер-лейтенанта?.. Ну да ладно, сие на уже узнать не дано… Так вот, последнее, что сделали немцы, – с помощью динамита вырыли огромную яму для останков, однако категорически отказались к ним притрагиваться. Отец Евлампий в одиночку всю ночь таскал горелых мертвецов, но так и не нашел главного. Дело в том, что на самом деле истинных вампиров, так называемых прародителей, единицы, иначе человечество уже давным-давно представляло бы из себя племя кровососов. За всю многовековую историю битвы с упырями удалось уничтожить едва ли с десяток подобных особей. Остальные вурдалаки, в которых обращаются после укуса обычные люди, вторичны. А самое же главное состоит в том, что абсолютной свободой действий обладают только истинные вампиры. Они-то и управляют прочими, – здесь настоятель запнулся, щелкнул пальцами в затруднении, – ох, и не люблю я это слово, да точнее, пожалуй, не подберешь, – по сути, являющимися самими что ни на есть классическими зомби.

– То есть как? – Поперхнулся последней затяжкой догоревшей до фильтра очередной сигареты Баринов.

– То есть так. После укуса человек как бы умирает примерно часов на двадцать– двадцать пять. У него останавливается сердце, дыхание, и вообще все физиологические процессы. От обычного мертвеца предвампир отличается немногим – отсутствием окоченения, трупных пятен, а также запредельно низкой температурой тела.

Тут Сергей непроизвольно вздрогнул, вспоминая прикосновение к ледяному трупу деда, а священник, между тем, продолжал: