— Несомненно. И этот спектр окрашен по преимуществу в радужные цвета денежных купюр, не так ли, Дэвид?
— Если бы все обстояло, как ты говоришь, мы с тобой здесь не сидели бы. Я знаю, что тебя гложет обида и острое чувство неудовлетворенности, Мэнн. Знаю, что ты хотел бы, чтобы все было по-другому. Но следи за тем, чтобы личные чувства не заставили тебя упустить из виду главное. Жизнь далеко не всегда складывается так, как нам хотелось бы, но в конечном счете все получают по заслугам. Пройдет еще несколько лет, и этим людям придется дать отчет в своих действиях — пусть даже их накажут не за это преступление, а за какое-нибудь другое. Так или иначе, но расплаты им не миновать.
Инспектор рассмеялся. В его невеселом смехе проступали циничные нотки.
— В конечную расплату за грехи я как раз верю. Но бывает так, что воздаяние требуется поторопить. Оно, видите ли, иногда здорово запаздывает, и в таких случаях необходимо протянуть ему руку помощи.
— Что ты имеешь в виду?
— Сегодня, когда я наблюдал за страданиями этой бедной девушки, понял, что не смогу больше спокойно смотреть на то, как эти парни безнаказанно разгуливают на свободе. У меня, Дэвид, что называется, терпелка сломалась.
— Послушай, Джонни… — Суперинтендант воздел руку, с тем чтобы прервать излияния, но остановить инспектора было уже невозможно.
— Это вы послушайте меня, Дэвид! Я больше не буду ничего спускать этим людям. И если полиция Гонконга не в состоянии обеспечить правосудие, я сам обеспечу его — лично и на свой манер.
Глава 92
Джонни вышел из штаб-квартиры и двинулся по Голливуд-роуд. Ему требовалось найти место, где он мог бы провентилировать мозги, и он знал, где такое место находится. За антикварными лавками и магазинчиками по продаже артефактов располагался храм Ман-Мо — старейший на острове. Крыша его была покрыта зеленоватой, цвета бронзовой патины черепицей, а на дверях красовались полотнища с красными иероглифами. Храм являл собой сердце Гонконга и, вне зависимости от того, сколько иностранцев приезжали в этот город и приходили сюда, всегда оставался китайским. В этом месте ежедневно возносили моления к небу как даосисты, так и буддисты.
Мэнн проскользнул в двери храма, когда последние солнечные лучи позолотили крышу святилища. Внутри воздух казался голубым из-за дыма ароматических палочек, который, распространяя аромат сандала, кольцами возносился к потолку. Инспектор поднялся по каменным ступеням к алтарю и некоторое время стоял без движения перед статуями богов — Ман-Ченга, бога литературы, одетого в зеленое одеяние, и Кван-Ю, бога войны, одетого в красное. Несколько почитателей означенных божеств предлагали им свои дары в виде фруктов или цветов. Другие коленопреклоненно читали молитвы. Мэнн зажег ароматическую палочку и поместил ее в большую латунную чашу, после чего тоже склонился в поклоне.
— Приносишь обеты, Джонни? — Закончив молиться, Стиви Хо поднялся к алтарю, чтобы поставить свою ароматическую палочку в чашу, стоявшую перед богом войны.
— Ну, я бы не назвал это обетами, Стиви. Просто прошу небо дать мне возможность шире смотреть на вещи.
— Ты зачем звонил мне, Джонни? Что ты от меня хочешь?
— Моя бывшая подруга Хелен оказалась одной из жертв Мясника. А теперь пропала еще одна моя знакомая…
— Мне жаль слышать это. Но я-то чем могу помочь тебе?
— Мы думаем, что Мясник не всегда убивает женщин сам, а чаще продает их некоей группе, специализирующейся на съемках садистских фильмов с демонстрацией реальных смертей.
— Почему ты думаешь, будто я могу что-нибудь знать об этом, а, Джонни?
— Потому что Мясник, судя по всему, имеет знакомство в самых высоких сферах, связанных с триадой. А ты тоже водишь дружбу с этими людьми.
— Это может быть кто угодно. Мало, что ли, в Гонконге могущественных представителей этого клана?