– Может, большинство сторонников независимой Ирландии такие же добропорядочные католики, как и мы с вами, но среди них попадаются и чудаки-протестанты (он не заметил, как гневно сверкнул взгляд Делии Гарретт). Она же наверняка была среди закоперщиков восстания. И уж точно зашивала раны этим щенкам-террористам, сидя на крыше муниципалитета.

Потом ткнул пальцем вверх, имея в виду канцелярию главного врача на третьем этаже, и продолжал:

– Похоже, пока другие болеют, руководство не нашло никого лучше, кроме нее.

– Так, – проговорила я с неудовольствием. – Полагаю, сейчас не время злословить.

Новая пациентка вытаращила глаза и произнесла:

– Вы говорите, больница наняла преступницу?

Санитар кивнул.

– Мисс Линн депортировали вместе с прочими смутьянами и посадили в тюрягу в Британии, а потом, не прошло и года, их всех выпустили и вернули сюда, хотя у них руки по локоть в крови!

Мне пришлось пресечь его монолог, пока пациентками не овладела паника.

– Если отвлечься от политики, я уверена, что к доктору Линн не обратились бы сегодня за помощью, если бы она не была квалифицированным врачом.

Услышав, с каким нажимом я произнесла слово «доктор», Гройн криво усмехнулся:

– Ну, тогда умолкаю.

Санитар неизменно произносил эту фразу, когда ему было еще что сказать. Он устало положил локти на перекладину кресла-каталки, как на барную стойку. В наше время парень просто не мог не отпустить ехидное замечание по поводу, так сказать, слабого пола! Дама, доставляющая почту, или труженица оружейного завода, или даже пожарный в юбке! Когда это кончится?

– Не смеем больше вас задерживать, Гройн, – сказала я.

Он понял намек.

– Желаю здравствовать, дамы!

И вытолкал пустую каталку из палаты, пританцовывая и напевая:

– Что за балагур этот парень! – заметила Брайди.

Я поджала губы.

– Он вам не нравится, медсестра Пауэр?