Он делает толчок, и мы одновременно зажмуриваемся от удовольствия.

Он снова шепчет, что не догадывался, представить себе не мог, а я глажу его спину, его бедра. Хочу, но не понимаю, каким образом можно отблагодарить за то, что случилось. Как дать понять, что мне никогда так хорошо не было.

Он ложится на спину, я рядом. Как здорово, что он приехал. Как хорошо, что он в моих объятиях. Если нас пыталась разлучить эта чокнутая сука, то пусть она захлебнется собственным ядом.

— Самая красивая, самая потрясающая, — он лениво показывает на меня пальцем, говорит тихо. — Я просто… ошеломлен сейчас. Спасибо.

— За секс? — улыбаюсь. Он не соображает, что говорит.

— Не знаю, за тебя. За все. Я сейчас, — он поднимается, вижу, как на животе вырисовываются кубики, когда он напрягает пресс. Минуту его нет в ванной, я тоже поспешно привожу себя в порядок. Он заходит в комнату и сообщает, что хочет еще. Беру его за руку, веду к кровати.

— Ложись, я сделаю, — улыбаюсь ему и опускаюсь ниже. Я чувствую себя хитрой. Особенной. Уверенная в себе женщина может удивить саму себя.

Впервые у меня есть возможность рассмотреть его обнаженного без спешки. Лаская Математика ртом, я думаю о том, что если и есть какие-то следы после травмы десятилетней давности, они незаметны. Очень жаль, что ему пришлось испытать эту боль. Я готова целовать его сколько угодно, чтобы залечить раны, чтобы он никогда больше не вспоминал о том, как плохо ему тогда было. И в следующий раз не побоялся доверить мне своей секрет, потому что я практически уверена, что в гостинице Озерский солгал. Да, наверное, удары по яйцам мужики помнят долго, но вряд ли рассказывают о них таким тоном, словно делятся кодами к ядерному чемоданчику. Бесплодие — это очень страшно, пока что я не в состоянии оценить масштабы трагедии, но именно сейчас мне кажется, что если я права, то беда Егора в какой-то мере… спасла его от жизни с женщиной, которая его не любит, не ценит, более того — ни во что не ставит.

Некоторое время он падает у меня во рту, а потом снова просыпается. А когда я понимаю, что мой мужчина готов, сажусь сверху, позволяя любоваться собой, двигаюсь медленно, затем быстрее. Наши пальцы переплетаются, мы смотрим друг другу в глаза, пока я доставляю нам удовольствие, позволяя ему отдохнуть. Сначала он кайфует, а затем серьезнеет, в какой-то момент выражение его лица начинает пугать, я останавливаюсь, но Озерский тут же садится и, прижав меня к себе, берет инициативу в свои руки. Двигается так, что умираю в его объятиях и возрождаюсь снова. И снова. И снова.

Необходимо некоторое время, чтобы прийти в себя. Я лежу на нем сверху, пока его пальцы легонько скользят по моей спине. Так нежно и приятно, что волоски встают дыбом. Кажется, на несколько секунд мозг отключается, отказываясь работать. Засыпаю или просто ухожу в себя, причем так глубоко, что не замечаю ничего вокруг, пока Егор не начинает осторожно будить меня.

— Я принесу воды, ладно? — говорит мне хрипло.

— Да, конечно. А мне не помешает освежиться. Срочно, — мы враз встаем с кровати, он идет на кухню, а я — в ванную, где наскоро привожу себя в порядок. Ну, более-менее относительный. Щеки красные, глаза блестящие, улыбка какая-то подозрительно шальная — я ли в отражении?

Пока расчесываюсь, натыкаюсь взглядом на телефон, стискивая который, не так давно слонялась по квартире, не находя себе места, и психовала, обижаясь на Озерского за грубость. Нам предстоит непростой разговор, в арсенале обоих имеются секреты, которым не место в честных отношениях. Выхода нет. Нам попросту не дадут их сохранить «добрые»

люди.

Включаю мобильный. И правда ведь выключила, в какой-то момент решив, что не хочу Егора ни видеть, ни слышать. Пропущенных от него — нет, что немного обидно, зато есть два от мамы и смс следующего содержания: «Дочка, а когда ты собиралась мне сказать, что Егор женат и вот-вот станет отцом?»

Так. Стоп. Что?!

Боже мой! И первая мысль — Ксюша ей рассказала. Господи, что же делать? Волна стыда накрывает с головой, отчего бросает в пот. Если жена Озерского настолько обнаглела, что не постеснялась выяснить мамин адрес и заявиться с визитом, клянусь, я ей врежу. Из роддома выйти не успеет. Это наше с ней дело. Мама ни при чем! Этот поступок — за гранью. Ксюша переступила мыслимые границы!

А может, статья в журнале вышла, и мама каким-то чудом на нее наткнулась? Вроде бы на октябрь перенесли публикацию, чтобы не сглазить удачные роды, но кто ж их знает, журналистов этих.

«Мам, а как ты узнала?» — пальцы не слушаются.

Выхожу в коридор, обнаруживаю Егора в комнате со стаканом воды в руке, который он тут же мне протягивает. Принимаю и осушаю залпом. Тем временем Егор застегивает ширинку на джинсах, поднимает с пола свою майку и выворачивает на лицевую сторону.