— А петь ты умеешь? — спрашиваю.

— Что? А, нет, слуха нет, не получилось развить даже малейшие музыкальные способности. Но у меня неплохое чувство ритма.

— Вальс?

— А то, — наши лошадки шагают параллельно, проводник в нескольких метрах впереди, не мешает беседовать. Егор выглядит немного рассеянным, подозреваю, мыслями он на работе.

— Ритм кроется повсюду, важно увидеть его, почувствовать, — он щелкает пальцами, затем еще раз и еще. — В жизни, работе, сексе. Когда его ловишь — все получается.

— На свадьбе вы… танцевали вальс?

— Танцевали, — отвечает он. Вот дура, сама спросила — сама расстроилась.

— Хорошо получилось?

— Хорошо.

— Понятно.

— Я не люблю танцевать, — говорит он мне примирительно. — Есть вещи, занятия которыми доставляет удовольствие, а есть те, которые выполняешь ради денег. Хорошо, что я вовремя ушел из актерского. Когда учился танцевать, я думал о деньгах и славе, а теперь, когда пишу тексты — получаю кайф. Это та работа, ради которой просыпаешься с радостью. Мне нравится сидеть часами, днями в одиночестве, а потом перечитывать написанное, а после видеть отзывы людей. Рейтинги. В этом я весь. Иногда мне кажется, если я перестану писать, меня разорвет изнутри. Красиво, да?

Я моргаю, пытаясь переключиться на новую тему. Он не хочет говорить о творчестве, я понимаю почему — переживает из-за карьеры.

Виды вокруг, действительно, завораживающие. Если в Москве все еще пахнет летом, здесь — немного севернее — давно царит теплая, золотая осень. Под ногами шуршит никем не потревоженная листва, воздух влажный, сладкий на языке. Дышишь свободно, полной грудью. От количества кислорода голова кружится, но это приятно, я сама словно становлюсь сильнее, насыщаюсь энергией, которой щедро делится дикая природа. Спокойствие, размеренность — иногда нужно оставлять шумный город ради нескольких часов единения с чем-то естественным и настоящим. Не хочется? Даю себе слово впредь заставлять себя. Мне нравится рассматривать листву причудливые толстые кроны деревьев и тяжелые, нависающие над головами их ветви, слушать пение птиц. Стыдно признаться, но я не узнаю голоса пернатых лесных жителей, приходится то и дело уточнять у мужчины-экскурсовода. А раньше ведь различала, мы с бабушкой часто ездили на дачу за город, ходили по грибы, искали ежиков.

Тропа относительно легкая, мы выбрали средний маршрут, рассудив, что опасно начинать с чего-то трудного, да и нет подходящей спортивной одежды. Кто бы мог подумать, что, захотев всего лишь убить время, мы окажемся в сказке. Снова в будущем, где успела наступить глубокая осень.

Движется наша троица в направлении небольшого озера, в которое впадает быстрая горная речка, прозрачная, как хрусталь. Каких-то три часа, включая небольшие перерывы, в седле, несколько мозолей на заднице и вот он — долгожданный привал.

— Вау, — тянем с Егором хором, замерев на несколько секунд. На расстоянии в пару километров — никого. Ни души. Только горы, покрытые густым лесом, да вода, в которой отражается полуденное солнце, да так ярко, что глаза режет.

Костер, сосиски, наскоро обмытые в речке овощи. Обожаю такую простую, натуральную романтику.

Убедившись, что вокруг никого, Егор решает, что настало время искупаться. Голышом.

— А что? Это полезно! — заявляет он, стягивая футболку, расстегивает ремень. — Здесь же купаются? — Озерский вопросительно глядит на экскурсовода, тот пожимает плечами и отвечает: «Вполне».

Этому ненормальному большего и не нужно. Вниз опускаются брюки вместе с трусами — мы с гидом едва успеваем отвернуться. Проводник хохочет, я краснею.