Эти циклы практически неизменны во все эпохи из-за того, что все это время не меняются и основы человеческого жизненного цикла. Наша природа постоянна — страх, алчность, ревность и другие базовые эмоции всегда серьезно влияют на циклы.
И хотя справедливо предположить, что не бывает двух людей с абсолютно одинаковыми жизненными циклами, а элементы жизненного цикла меняются от тысячелетия к тысячелетию, сам архетип человеческого жизненного цикла (дети воспитываются родителями до совершеннолетия, а потом сами становятся родителями, работают до старости, выходят на пенсию и умирают) остается, в сущности, прежним. Не меняются и большие циклы денег/кредита/рынков капитала, в ходе которых появляется слишком много долгов и долговых обязательств (например, облигаций), которые с какого-то момента становится невозможно погасить твердыми деньгами. Это вынуждает людей продавать долговые активы, чтобы совершать другие покупки. В какой-то момент они обнаруживают, что это невозможно, поскольку количество долговых активов на рынке слишком велико по сравнению с суммой денег в обращении и стоимостью доступных продуктов. И с этого момента дефолт вынуждает правительства печатать больше денег. Цикл повторяется тысячи лет. То же происходит с циклами внутреннего или внешнего порядка и беспорядка. В следующих главах мы рассмотрим, как человеческая природа и другие проявления динамики управляют развитием этих циклов.
Эволюция — самая большая и единственная постоянная сила во Вселенной, но нам иногда трудно заметить ее действие. Мы осознаём, что существует и происходит вокруг нас, но не видим ни эволюции, ни ее сил, приводящих к возникновению вещей и событий. Посмотрите вокруг. Видите ли вы эволюционные перемены? Конечно, нет. Вы понимаете, что все окружающее меняется — хотя и медленно, с вашей точки зрения, — и знаете, что через какое-то время оно перестанет существовать и его место займет что-то другое. Чтобы увидеть перемены, нужно найти способ измерять происходящее и понять, как меняются результаты измерений. Заметив изменение, мы сможем изучить его причины. Именно это мы должны делать, если хотим продуктивно размышлять о грядущих переменах и о том, как учитывать их в своей работе.
Эволюция — восходящее движение к постоянному совершенствованию, возникающее в результате адаптации и обучения. Вокруг нее развиваются разные циклы. На мой взгляд, почти все в нашем мире движется по восходящей траектории совершенствования, окруженной циклами. Это напоминает восходящую спираль.
Эволюция — сравнительно плавный и устойчивый процесс улучшений, возможный благодаря тому, что мы приобретаем больше знаний, чем теряем. Циклы, в свою очередь, движутся то в одну, то в другую сторону, напоминая качание маятника. Эксцессы в одном направлении ведут к развороту и появлению эксцессов в другом. Например, со временем наш уровень жизни растет, поскольку мы узнаём больше нового. Это приводит к повышению производительности, но в экономике случаются и взлеты, и падения. Долговые циклы двигают — стимулируют и притормаживают — экономическую деятельность вокруг общего восходящего тренда. Эти эволюционные, а иногда и революционные изменения не всегда проходят гладко и легко. Порой они слишком острые и болезненные. Мы совершаем ошибки, учимся на них новому и адаптируемся для достижения лучших результатов.
В совокупности эволюция и циклы движутся по восходящей спирали, последствия чего мы видим во всем: уровне благосостояния, политике, биологии, технологиях, социологии, философии и т. д.
Человеческая производительность — самая важная сила, благодаря которой общее благосостояние в мире, качество власти и уровень жизни со временем растут. Это объем производства на человека, обусловленный развитием образования, инновациями и изобретательностью, и он неуклонно повышается. Хотя в разных условиях производительность росла с разной скоростью, причины были всегда одинаковы: качество образования, изобретательности, трудовой этики и экономических систем, претворяющих идеи в жизнь. Политикам стоит хорошо представлять себе эти причины, это позволит им добиться лучших результатов для своих стран, а инвесторам и компаниям — лучше понять, куда направлять долгосрочные вложения.
Постоянно растущий тренд — продукт способности человечества к развитию. Последняя развита у людей лучше, чем у других животных, поскольку наш мозг обеспечивает уникальную способность учиться и мыслить абстрактно. В результате мы научились лучше делать многое и придумали массу изобретений и технологий. Эта эволюция привела к последовательным действиям, меняющим мировой порядок. Технологические достижения в сфере коммуникации и транспорта сблизили людей, и это существенно изменило природу отношений людей и империй. Эволюционные перемены проявляются во всем: в повышении ожидаемой продолжительности жизни, улучшении качества пищевых продуктов, более эффективных способах работы и т. д. Сама наша эволюция как биологического вида происходила через постоянный поиск инноваций и способов создания нового. Так было во все времена в истории человечества. В результате почти все графики показывают более мощное движение в сторону улучшения, чем колебания вверх и вниз.
Отражение этого порядка вещей можно увидеть на следующих графиках расчетного объема производства (расчетного реального ВВП) на душу населения и ожидаемой продолжительности жизни за последние 500 лет. Это, пожалуй, наиболее широко используемые показатели благосостояния, хотя они несовершенны. Обратите внимание на масштаб эволюционных восходящих трендов и сравните его с масштабами колебаний вокруг них.
Эти тенденции ярко выражены по отношению к окружающим их колебаниям, что и демонстрирует, насколько сильнее человеческая изобретательность в сравнении со всем остальным. Как показывает эта масштабная перспектива, объем производства на душу населения неуклонно повышается, сначала медленнее, а затем гораздо быстрее, начиная с XIX в., когда подъем стал гораздо круче, отражая более быстрый рост производительности. Этот переход от более медленного роста производительности к более быстрому был обусловлен в основном повышением общего уровня образования и изобретательности. Причиной тому стал целый ряд факторов. Так, печатный станок Иоганна Гутенберга в Европе в середине XV в. увеличил доступность знаний и образования для большего числа людей (хотя книгопечатание к тому времени уже столетиями использовалось в Китае). Это способствовало развитию в эпохи Возрождения, Просвещения, возникновению капитализма и началу первой промышленной революции в Британии. Чуть ниже мы поговорим об этом подробнее.
Более значительный прирост производительности, связанный с развитием капитализма, предпринимательства и промышленной революцией, также переместил богатство и силу от аграрной экономики, в которой основным источником власти была собственность на землю (а монархи, дворяне и духовенство работали над поддержанием прежнего порядка), в сторону индустриальной экономики, в которой изобретательные капиталисты создавали средства производства промышленных товаров, владели ими и работали вместе с правительствами над сохранением системы, поддерживавшей их богатство и силу. Другими словами, со времен масштабных изменений, вызванных промышленной революцией, мы живем в системе, в которой основным источником богатства и власти выступает комбинация образования, изобретательности и капитализма. Люди, управляющие правительствами, сотрудничают с теми, кто контролирует богатство и образование.
Методы самой эволюции с окружающими ее большими циклами продолжают меняться. Например, если много лет назад самую большую ценность имели сельскохозяйственная земля и сельскохозяйственное производство, а затем главной ценностью стали машины и их продукция, то у цифровых объектов (обработка данных и информации) — самого ценного, что есть в современном мире, — нет явного физического представления[5]. В результате начинается схватка между владельцами данных за то, как обрести больше богатства и силы, связанных с ними.
Несмотря на всю важность образования и повышения производительности как эволюционных механизмов, они сами по себе не вызывают больших и резких сдвигов в том, кто имеет богатство и силу. Такие сдвиги возникают вследствие подъемов и спадов, революций и войн, которые определяются главным образом циклами, а те развиваются на основе логичных причинно-следственных связей. Например, рост производительности, предпринимательства и капитализма, определивший развитие мира в конце XIX в., привел к большим разрывам в уровне доходов и чрезмерной задолженности. В результате экономического спада первая половина XX в. знаменовалась ростом антикапиталистических и коммунистических настроений. Возникли серьезные конфликты вокруг богатства и силы внутри стран и между ними. В любом случае эволюция движется своим путем, а вокруг нее складываются большие циклы. Во все времена 
Как показано на следующих графиках, история демонстрирует нам, что почти все события в эти неспокойные времена происходили из-за борьбы за богатство и силу или значительных стихийных бедствий. В первом случае конфликты в форме революций и войн вызваны большими разрывами в уровне доходов, а также денежно-кредитными кризисами. Во втором большую роль играют засухи, наводнения и эпидемии. И острота проблем почти полностью зависит от того, насколько сильна страна и настолько легко она их преодолеет.
Поскольку бурные времена относительно недолговечны в рамках эволюционных восходящих трендов и почти не влияют на способность человечества приспосабливаться и изобретать новое, они почти незаметны на приведенных выше графиках ВВП и ожидаемой продолжительности жизни. Связанные с ними неуловимые колебания кажутся нам значительными, ведь жизнь каждого из нас коротка и почти не ощутима для всего мира. Возьмем, например, период депрессии и войны 1930–1945 гг. Динамика фондового рынка США и мировой экономической активности показана на графике ниже. Как вы можете заметить, экономика упала примерно на 10%, а фондовый рынок — приблизительно на 85%, после чего последний начал восстанавливаться.
Это часть классического цикла денежной массы и кредита, существовавшего всегда в известной нам мировой истории. Подробнее я расскажу об этом в главе 3. Но если говорить коротко, кредитный крах возникает из-за того, что в экономике слишком много долгов. Чаще всего правительству страны приходится тратить много денег, которых у него нет, чтобы помочь должникам рассчитаться со своими долгами. Оно печатает деньги и раздает кредиты без особо жестких обременений — примерно так же, как в ответ на экономический спад, вызванный пандемией COVID-19 и большим государственным долгом. Кризис 1930-х стал естественным следствием подъема в «ревущие 20-е», превратившегося в экономический пузырь, который подпитывался ростом долга и лопнул в 1929 г. Возникшая в результате депрессия вынудила правительство страны увеличить расходы и объемы заимствований за счет дополнительной денежной массы и кредита, созданных Центральным банком.
Лопнувший пузырь и последовавший за ним экономический спад оказали самое большое влияние на развитие конфликтов за богатство и силу в 1930–1945 гг. Затем, как и сейчас, и в большинстве других примеров, возникли значительные разрывы в уровне благосостояния и конфликты. Долговые и экономические коллапсы привели к революционным изменениям в социальных и экономических программах и массированным перетокам богатства, которые по-своему проявлялись в разных странах. Произошло множество столкновений и даже войн, участники которых пытались доказать, какая из систем — капитализм или коммунизм, демократия или автократия — лучше остальных. Между теми, кто жаждет перераспределения богатства, и теми, кто хочет сохранить прежний порядок, всегда будут споры или столкновения. В 1930-е мать-природа, помимо прочего, одарила США болезненной засухой.
При изучении множества примеров из прошлого я заметил, что спад в экономике и на рынках продолжался около трех лет (плюс-минус еще несколько лет), в зависимости от того, как много времени уходит на реструктуризацию долгов и/или процесс их монетизации. Чем быстрее правительства печатали деньги, чтобы заполнить дыры, тем скорее заканчивалась дефляционная депрессия и возникали сомнения в ценности денег. В США 1930-х фондовый рынок и экономика достигли дна в день, когда новоизбранный президент Франклин Рузвельт объявил об отказе правительства от обязательства обменивать деньги населения на золото. Он также сказал, что правительство создаст достаточно денежной массы и кредита, чтобы одни люди могли снимать свои деньги с банковских счетов, а другие — получить их для покупки продуктов и инвестирования. На решение этой задачи ушло три с половиной года, начиная с момента краха фондового рынка в октябре 1929 г.[6]
При этом не прекращалась борьба за богатство и силу как внутри стран, так и между ними. Набиравшие силу Германия и Япония бросили вызов прежним мировым лидерам — Великобритании, Франции, а затем и США (которые в результате оказались втянутыми во Вторую мировую войну). Период войны привел к увеличению выпуска товаров, необходимых для нее, но совершенно неправильно считать военные годы продуктивными — несмотря на рост производства на душу населения — из-за небывалых разрушений во всем мире. К концу войны глобальный ВВП на душу населения упал примерно на 12%, во многом из-за спада в странах, ее проигравших. Стресс-тест тех времен позволил «расчистить игровое поле», четко дал понять, кто в выигрыше, а кто в проигрыше, и привел к новому мировому порядку в 1945 г. Следуя классической схеме, потом начался длительный период мира и процветания. Он растянулся на слишком долгое время, и сейчас, 75 лет спустя, все страны мира снова подвергаются стресс-тесту.