Нет.

Не хочу, чтобы он думал, что я сожалею о том, что был с ним. Я сожалею вовсе не об этом.

- Тогда бросьте сигарету и подымайтесь, - велит он. - Давайте, давайте, без драм.

Встаю. Бросаю. Смотрю под ноги, где оставил почти полную чашку с уже холодным чаем. В неё и бросил. Молодец. Зато погасла.

Снейп стоит близко-близко, откидывает мою чёлку, поднимает мне подбородок, рассматривает пристально. Вот отчего он сейчас хмурится? Пусть бы уже шёл, если собрался. Я люблю его, но мне нужно подумать. Обо всём.

- Ну вот что, - он всё ещё касается меня, и это сбивает, не даёт сосредоточиться, - собирайтесь. У вас же есть комнаты в Хогвартсе. Этот дом кого угодно сведёт с ума. На кой чёрт вам четыре этажа, если вы всё равно живёте в кухне?

Четыре этажа и подвал. Совершенно ни к чему. Так будет даже лучше, мне будет легче решиться вне этих стен. Здесь бродят мои бессвязные выкрики и хриплые "...ещё...», и его голос, и его имя, освобождённое на пределе. Северус.

Мне нужно ещё чуть-чуть времени.

Чуть-чуть выливается в четыре дня.

За это время я успеваю истолочь миллион фунтов корней и листьев и ловлю на себе долгие задумчивые взгляды Снейпа. Словно он решает, что со мной делать.

После всего, что уже произошло - я не знаю. Дикое, отключающее мозг вожделение не возвращается, я его оставил, наверное, в доме на Гриммо, а вместо этого меня заполняет какая-то тоскливая нежность. Я замечаю то, чего не замечал до сих пор, или, может быть, этого раньше не было? Снейп откидывается на спинку стула - засиделся, трёт уставшие глаза, расправляет плечи и морщится, теперь он позволяет себе всё это при мне. И не идёт в больничное крыло, а ругается и шипит от боли, когда я накладываю заживляющую повязку на свежий ожог, у него, оказывается, тоже бывают неудачные зелья. И слегка поднимает уголки губ, это называется у него - улыбнуться - если я не могу понять очевидного. И говорит:

- На следующую конференцию поедете со мной, Поттер. Посидите, послушаете заумные доклады наших коллег и поймёте, что мои лекции - верх понятности и доходчивости. Заодно в вашей голове поселится побольше уважения к терминологии и вы наконец станете именовать вератрум альбум как положено, а не «вот та ядовитая хрень».

Раньше бы я удостоился лишь холодного взгляда и двух-трёх слов сквозь зубы.

Зачем тебе это теперь, Гарри? Запомнить, только запомнить.

О том, что было между нами в тот нереальный день, не упоминаю ни я, ни он. Мне слишком стыдно - я практически вынудил его к близости и вряд ли решусь повторить. А он... Кто может понять, что на уме у Снейпа... Может, думает, что теперь его очередь сделать ход, и не знает, ходить ли. Или вообще решил - и может, так было бы лучше - что я наигрался и успокоился. И теперь только заботится о том, чтобы я не натворил ничего в результате осознания ошибки.

Ошибки не было, Северус.

Просто я сам - одна чудовищная ошибка. Мне всё не впрок.

Раньше меня терзало его равнодушие и холод. Теперь убивает тепло, прорывающееся сквозь трещины в ледяной броне. Они зарастут, совсем скоро. Мне только нужно ещё чуть-чуть времени.

За это время меня дважды допрашивает директор МакГонагалл - как мне работается да как я себя чувствую. Вряд ли её устраивает мой невнятный лепет о том, что всё прекрасно, она качает головой и велит сходить к мадам Помфри, ты плохо выглядишь, что-то не так, Гарри? - да, не так, совсем не так, Минерва, но я пока не могу ничего сказать, мне нужно... да, ещё чуть-чуть.

За это время один раз прилетает сова от Гермионы. «Гарри, это что - Снейп?!» - лаконично и яростно. Значит, додумалась позже, не тогда на Гриммо. Или только сейчас решилась спросить.