И стараюсь не думать, зачем он это спросил, почему просто не отправил меня мыть очередную партию склянок.

А когда он хмыкает и отвечает, я наконец подымаю голову. Я не могу поверить. Совсем не могу.

Он же меня убивает просто. Вот прямо сейчас берёт стул, садится и убивает, этим своим рассказом. Про заказчика и про то, как долго искал недостающий для приемлемого результата компонент.

И мне действительно, окончательно и насовсем, хочется умереть, когда он ехидно спрашивает:

- Хотите посмотреть рецепт, Поттер?

- Нет! - с ужасом каркаю я.

Он сошёл с ума?

Если бы не было в голосе Снейпа этого ехидства, я бы так и подумал.

А так в голове каша, его откровенность совершенно не вяжется с его тоном, выбросьте мою голову на помойку, кто-нибудь, пожалуйста, я сам не дойду.

- Поттер, с вами точно всё нормально? - спрашивает Снейп.

Оказывается, я сижу, ткнувшись лбом в стол, а он уже встал, и подошёл совсем близко, и теперь кладёт руку мне на голову, вынуждает повернуться и рассматривает. Нет, сэр, со мной всегда всё ненормально.

- Что вы пили вчера?

- Ничего, - отвечаю я, и снова закрываю глаза, и хочу застыть навсегда, и чтобы он тоже застыл и не смог убрать руку.

Но так, конечно же, быть не может.

- Идите-ка вы домой, - говорит он. - Мне совершенно не нужно, чтобы вы здесь устроили погром. Дать вам зелье от головной боли?

Во мне подымается глупая, нерациональная, детская обида.

- Не нужно, - хрипло отвечаю, направляясь к двери. - Я сам себе сварю.

- О да, - говорит Снейп мне в спину. - Вы, пожалуй, сварите. Это будет новое слово в науке зельеварения.

У меня нет сил ему ответить, я не спал ночью, я не хочу говорить, я хочу лечь.

Иду к МакГонагалл, прошу разрешения воспользоваться камином, обещаю лечиться, черпаю дымолётный порошок из грубой керамической миски.