— Был?

— Пока все в тумане. Твои тусовщики — в дупель. Не жди. Очухаются, приползут. Если очухаются. Хуже другое. Третий, Серый, как ты говоришь, смылся. Умотылял. Ни «Жигулевича», ни приставки. Кто он?

— Понятия не имею.

— Допустим. Он их поил. Как я понимаю, о целью. Ворюга. Почерк знакомый. Втихаря. Сидел и носа не показывал. Пока не подсидел. Налакались твои клиенты вусмерть, а Серый не пил, в фикус сливал.

— В какой фикус?

— Африканский такой, в деревянной кадушке.

— Мне про фикус Максим ничего не говорил.

— Тепа ты все-таки, — засмеялся Андрей. — Да мимо проносил!.. Они грамотные. Дождался, стырил и укатил. Думаю, прошлой ночью.

— Мать меня прикончит.

— Так тебе и надо. Одни шляпы на уме. А ум — в шляпе.

— Я сейчас обижусь.

— Зря. К критике надо относиться терпимо, сейчас даже партию к этому призывают. Ум, честь и совесть нашей эпохи... Я тебе сколько раз говорил: думай сначала, а потом делай.

— Уйду, Бец.

— Да подожди ты, не шебуршись. Загнать он еще не успел. Я тут пытался кое-что о нем разведать. Темный, гад. Но — здесь. Чую — здесь он, рядом. Ты давай, припомни. Сейчас все важно. Каждая мелочь. Припомни. Как одет, что говорил. Походка.

— Молчал.

— А подружки твои? Не знают?

— Все. Пропала я. Родители съедят. Загрызут.

— Спроси у Маринки.

— У кого?

— У Маринки.