– Спасибо, – она благодарно пожала Гурьеву руку кончиками пальцев.
Эйприл тем временем разделывала кавторанга, как Бог – черепаху:
– Так вы моряк?! Я тоже приплыла в Англию на военном корабле! Не правда ли, они так ужасно устроены – внутри никогда невозможно выпрямиться в полный рост! Бедняжки, как вам удаётся выносить это годами?!
– Эйприл, на военных кораблях не плавают, – улыбнулся Гурьев, сочувственно глядя на тоскующего кавторанга. – На них
– Да? Я непременно запомню, – кивнула Эйприл, слегка прикусив верхнюю губку и розовея от непредумышленно допущенной бестактности. – Как это мило, Джейк, вы всегда вовремя приходите мне на выручку!
– Ну уж, тут ему нет равных, – притворно нахмурилась Рэйчел. – Боюсь, нам действительно пора пойти поболтать, а то Джейк сейчас растает от твоих комплиментов. Посмотри на него, он уже прямо весь лоснится.
– Ты всегда так поддеваешь его? И он не возражает?! О-о, Рэйчел, ты просто настоящее чудо! Пойдём, скорее. Если я сейчас же всё-всё не услышу прямо от тебя и сама тебе всё не расскажу, я умру на месте!
– Надо же, – беспомощно проговорил Осоргин, обращая безумный взгляд на Гурьева. – Кто бы мог подумать, что земля действительно такая крошечная и такая круглая?!?
Оторопело провожая глазами двух, без сомнения, самых прекрасных на свете женщин, с уходом которых в каминном зале, несмотря на ярко полыхающий огонь, стало заметно темнее и прохладнее, моряк успел подумать: когда-нибудь, когда ему взбредёт в голову поведать о своих приключениях рядом с этим человеком, стоящим сейчас со скрещёнными на груди руками и абсолютно независимым видом, как будто всё происходящее ничуть его не касается, он, кавторанг Осоргин, без всякого сомнения, будет навечно зачислен в одну тёплую компанию вместе с бароном Мюнхгаузеном. И неизвестно ещё, кого сочтут большим фантазёром.
Пассажирский терминал, порт Сан-Франциско. Декабрь 1933 г
Как пассажир первого класса и прибывший в родные пенаты счастливый обладатель американского паспорта, Гурьев был избавлен от томительного ожидания в очереди к окошку INS.[62] Офицер иммиграционной службы не слишком внимательно пролистал синюю книжицу с муаровыми страницами и украсил шестнадцатую по счёту печатью о прибытии:
– Добро пожаловать домой, сэр.
Ну, ещё бы, подумал Гурьев. Паспорт отличный, Такэда постарался на славу. Настоящий американский паспорт. Японский Генштаб – это вам не салочки.
– Спасибо, – Гурьев улыбнулся и, подхватив свой диковинный чемодан – на колёсиках! – и длинный тубус, похожий на те, что используют для перевозки чертежей, устремился к выходу.
Чёрт их разберёт, этих молодых богатых бездельников, лениво подумал офицер. Шляются по всему свету… Ишь ты, кофр себе какой завёл… А вообще, неплохая мысль. Интересно, что забыл этот здоровый бугай у косоглазых? Судя по загару, проторчал там чёртову уйму времени. Небось, всю одёжу там, у косоглазых, истрепал, – вон, вырядился, точь-в-точь, как косоглазые из своего вонючего квартала. (То, что в упомянутом квартале было чище, чем в его собственном районе, таможенника ничуть не волновало. Он никогда не бывал в японском квартале – и никогда не собирался.) Мне бы его заботы, вздохнул офицер, ставя очередной штамп в очередной документ.
В здании Гурьев немедленно направился к железнодорожным кассам. Ему нужно было как можно скорее попасть в Нью-Йорк, где, по мнению Городецкого, можно было с большой вероятностью найти того или тех, к кому попало кольцо. Хорошо бы Сан Саныч угадал на этот раз, подумал Гурьев. Столько лет прошло.
Слова железнодорожного служащего не вселили в него оптимизма: предстояло провести в дороге не менее трёх суток.
– А побыстрее никак невозможно? – Гурьев нахмурился.
– Только аэропланом, сэр, – пожал плечами служащий.
– Какая интересная мысль, – восхитился Гурьев. Надеюсь, аэроплан мне покупать для этого не придётся, подумал он. – А где я могу навести справки на этот предмет?