Поместье «Ботсворт». Май 1934 г

Гурьев вместе в Тэдди сели в третий ряд для зрителей. У края поля, вместе с автомобилями других гостей, расположился «Ягуар» Осоргина. На зрительские места моряк идти отказался, отговорившись необходимостью подумать в одиночестве. Гурьев оставил ему один из биноклей – так, на всякий случай.

Во время перерыва после первых трёх чаккеров[53] Рэйчел подъехала к Гурьеву и брату – возбуждённая скачкой, разрумянившаяся, с выбившимися из-под шлема волосами. Тёмно синяя атласная амазонка, невероятно шедшая к её глазам, вздымалась на груди, белые лосины были испачканы следами от комочков земли, разлетавшихся от клюшек игроков и лошадиных копыт. Заглянув в её сияющие глаза, Гурьев подумал, что сейчас, наплевав на предупреждение, стащит Рэйчел с седла и начнёт целовать, – прямо при всех. Прямо на глазах у мальчика. Он поднялся:

– Вы очаровательны. Леди Рэйчел.

Она улыбнулась ему открыто и щедро, давая понять, что примирение состоялось и происшествие на прошлой неделе, из-за которого они не виделись целых три дня, окончательно забыто, как мелкое и досадное недоразумение.

– Благодарю вас. В следующий раз вы тоже попробуете, Джейк. Вам понравится! – крикнула Рэйчел и, развернув лошадь и дав ей шенкеля, ускакала к месту сбора.

Бинокль был в руках мальчика, и Гурьев, менее всего желая выказать ему свою тревогу, решил, сцепив зубы, обойтись обычным зрением. И Рранкар, как назло, всё ещё ковыляет, так что… Проклятье.

– Что она делает? – спросил Гурьев, увидев, что Рэйчел спешилась.

Тэдди снова поднёс к глазам окуляры. Опустив бинокль, пожал плечами и, недоумённо улыбаясь, посмотрел на Гурьева:

– Меняет пони. А что?

– Я вижу, что она меняет пони. Как ты думаешь, всё в порядке?

– Ты что, Джейк? Если матч длинный, из шести чаккеров, пони…

– Рэйчел сказала, что матч будет из четырёх чаккеров.

– Джейк… Я не знаю… Четыре… Ну, обычно, конечно, они в четыре играют… Я не знаю, сегодня, наверное… Что такое, Джейк?

– Ничего, Тэдди. Ничего. Всё хорошо.

Спокойно, сказал он себе, спокойно. Ещё два раза по семь минут и два пятиминутных перерыва. И всё. И мы поедем домой. И я скажу ей, наконец. Я больше не могу…

Он был абсолютно уверен, что ничего не случится. Да что, чёрт возьми, может случиться?! И только, взяв в руки бинокль, Гурьев понял, что ошибся. Это не Норма, это не Трэйси, что пообещали ему быть осторожными и беречь Рэйчел, как зеницу ока. Это другая пони. Очень, очень похожая на Норму, просто – как две капли воды. Другая. Да что же это такое, подумал Гурьев. Как же так?! Ведь я абсолютно всё предусмотрел. Абсолютно обо всём позаботился. Как же так, Господи?!

До конца пятого чаккера оставалось меньше пятнадцати секунд. Гурьев увидел, как Рэйчел, столкнувшись с кем-то из команды противника, упала. И услышал крик. Сначала крик Рэйчел, оборвавшийся так страшно, а потом – истошный крик Тэдди:

– Рэ-э-э-эйче-э-э-эл!!!

Гурьев взвился, будто им выстрелили из пушки, и ринулся туда, где лежала Рэйчел. Как она плохо лежит, пронеслось у него в голове. Как поломанная кукла. Да что же это такое?!