— С девочкой все хорошо. Завтра вечером разрешаю выйти на улицу, — и добавила, посмотрев на загоревшиеся глазенки Диньки. — Ненадолго. И если будет хорошая погода.

Мария облегченно вздохнула.

— Спасибо. Знаю, плату вы не возьмете, — было бы за что! Да и откуда лишние деньги у вдовы с ребенком на руках?! — Но хоть чаю с нами откушайте.

Я попыталась отказаться.

— Мне идти надо. Я господину Хоку с ужином помочь обещала.

— Ничего. Обождет. И так вас работой нагружает — уморил всю. Не обижайте, госпожа Целительница.

Насчет трактирщика, конечно, Мария преувеличивает: да, помогаю иногда ему по хозяйству, лечу тоже. Но ведь и он денег с меня за постой не требует. А на чай остаться придется, иначе оскорблю добрую женщину в лучших чувствах. И заодно про «дядю Рика» неплохо бы разведать.

На столе, словно по волшебству, появился горячий самовар, свежий хлеб, горшочки с медом и вареньями, миска с яблочными пирогами. По комнате поплыл запах шиповника и мелиссы. Меня как почетную гостью усадили в светлый угол, рядом со статуэткой непонятного зверя, покровителя дома. Динька тоже присоединилась, забравшись с ногами на лавку и тут же потянувшись к малиновому варенью. Пусть ест, ей полезно.

Прихлебывая с блюдечка горячий чай, я поинтересовалась.

— Динька рассказала, у вас гость.

Женщина смутилась.

— Наверно. Сегодня с утра пришел, на постой попросился. Денег у меня, говорит, нет — работой за доброту отплачу. Да вы его ведь и сами видели, госпожа Целительница.

— И вы прямо так и пустили? — удивилась я. Хаос, вечный, нетленный, какой доверчивый народ!

— А чего не пустить-то? Мне не жалко. И себя с Динькой смогу прокормить, и его: лето урожайное духи-обережники послали, припасов вдоволь скопили. Без мужика-то в хозяйстве тяжко. А он парень работящий: лавку с утра починил, расшаталась вся; сейчас в лес пошел — лапника принести, полы в сарае постелить, да девчонке за елкой, мне-то самой все недосуг было. Вы только не подумайте ничего, — торопливо добавила женщина, — На брата он моего больно похож.

Дожили: воин северных кланов, один из предателей, развязавших войну, виновных в смерти тысяч людей и драконов, чинит мебель у вдовы в затерянном среди гор и зимы поселке. А потом еще идет в лес за елкой для больной девочки. Что ты задумал, меченый?

— Не боитесь? Вдруг лукавого в доме пригрели? Вы же о нем ничего не знаете.

— Не знаю, это вы верно заметили, госпожа Целительница. Только чую я: ни мне, ни Диньке вреда он не причинит, — женщина немного помолчала, грея руки о чашку, потом продолжила. — Не нашенский он, сразу видно. В суровых землях вырос. Как сталь закаляется, так и его жизнь выковала. У него холодное сердце и горячая кровь. Воин он, не пахарь. Только воины, они тоже нужны.

Она вздохнула и добавила.

— Уйдет он рано или поздно, этой весной, следующей ли. Но обязательно уйдет…

Разговор плавно перетек на бытовые темы: зима в этом году выдалась особенно снежная, а весна будет поздняя; мыши мешок с зерном погрызли, а кот, лентяй, непонятно куда смотрел; Арина, соседская дочь, в возраст вступает — следующей осенью сватов ждать будут.