Упорно продолжаю двигаться вверх. Не иду, а барахтаюсь в снегу, который больше похож сейчас на болото.

- Таня! Таня-а-а-а! – не кричу, а вою, как раненый зверь.

Это какое-то безумие. Ужас раздирает душу. Чем темнее становится, тем сильнее я паникую.

Кручу головой, кидаюсь к каждому тёмному пятну. А ведь если Таню завалило, то я даже не узнаю, где она! Почему я решил, что я её увижу? Как без собак вести поиск? На ней наверняка нет специального маячка, который используют альпинисты!

Внизу, видимо, начались спасательные работы – слышны голоса, мелькают полоски света от фонариков. И я не знаю, что мне делать. Мечусь. Стоять на месте не могу. Есть ли смысл продолжать движение наверх, если смеркается, а у меня вот-вот сядет телефон?

А потом я вижу фиолетовый комбинезон… Вернее, кусочек, маленький совсем, всё остальное скрыто под снегом. Поначалу я даже не уверен, что это фиолетовый цвет – темно, восприятие окружающего искажают сумерки. Да и я уже давно неадекватен. Пока добираюсь ближе, в голове успевают промелькнуть всякие мысли, вплоть до самых страшных, которые гоню прочь, но они всё лезут и лезут…

Сколько тут может быть лыжников в одинаковых фиолетовых комбинезонах, которые выдают напрокат? Да сколько угодно! Но я кидаюсь разгребать снег так, будто точно уверен, что там Она. Времени на анализ ощущений нет. Уже потом, прокручивая снова и снова этот страшный час, пойму, что всё это время мною руководила какая-то сила – то ли интуиция, то ли и вовсе что-то потустороннее. Нет никаких рациональных объяснений тому, почему из всей трассы я иду именно сюда, почему уверен, что там, под снегом, находится Таня, и откуда вдруг появляются силы.

Темно. Холодно. Ветер усиливается. Но мне жарко. Остервенело работаю руками. Холода не чувствую. Адреналин – лучшая грелка. Шпарит кипятком изнутри, потом пробивает. Копаю, копаю, копаю. Небо затянуто – ни луны, ни звёзд не видно. Темно. Телефон садится. Тороплюсь. Каждое мгновение может оказаться решающим.

Таня полностью завалена снегом. Вытянуть не получается – зацепилась лыжами, приходится откапывать целиком. Теряю в сугробе перчатку, но даже не ощущаю, как снег обжигает кожу.

- Я сейчас, сейчас, – бормочу скорее для себя, чем для неё. – Ещё немного. Я вытащу тебя, всё будет хорошо. Потерпи совсем чуть-чуть… Я сейчас…

Паника стучит по барабанным перепонкам и разрывает внутренности. Если с Таней что-то случится, я не смогу жить… Глупая мысль застревает где-то на уровне виска и, как птица, клюёт мой мозг.

Пусть не со мной, пусть ненавидит меня, только пусть живёт!

- Таня! Таня, слышишь меня? – тормошу её, пытаясь привести в себя.

- Да, – голос совсем слабый. – Холодно...

Где-то вблизи слышатся голоса – работают спасатели. Освободив Таню из снежного плена, поднимаю на руки.

Не сопротивляется, поскольку сама идти не может.

Начинаем спуск… Тороплюсь добраться до медиков, чтобы они поскорее осмотрели девушку и увезли в больницу. Но тону в снегу, твёрдой поверхности под ногами будто нет, едва движемся.

Теряю счёт времени. По ощущениям – бегу, но по факту – ползу чуть быстрее черепахи. До людей так далеко…

Прижимаю Таню к себе так крепко, как могу. Пытаюсь хоть немного её отогреть, если это вообще возможно. Мыслей нет. В голове крутится лишь навязчивая идея: “Она моя”... Глупо, но мне кажется, что мы вместе. Не было ни косяков, ни обид, нет между нами непреодолимой пропасти…

Когда нас наконец замечают, навстречу спешат люди с носилками. Таню укладывают в одну из машин “скорой помощи”, мне разрешают ехать вместе с ней.