— Вот зелье-девчонка! — сказал за ужином дедушка. — Ну что тебе далась эта палка? Ведь не ради дела, а ради спора?
Зоя хотела ответить, но бабушка опередила ее:
— Есть присловье: «Уж что ни будет, а поставлю на своем!» — и добавила с улыбкой: — А мне это по сердцу. Не стерпела душа, на простор пошла правда, внучка?
Зоя уткнулась в тарелку, помолчала и вдруг, улыбнувшись, ответила тоже присловьем (недаром она была внучкой Мавры Михайловны!):
— Крут бережок, да рыбка хороша!
И все за столом засмеялись.
«ОВОД»
Весна. Порою налетает теплый ветер, — полный запаха свежести и влажной земли. Хорошо подышать весной! Я раньше времени выхожу из душного трамвая до дому недалеко, дойду пешком.
Не только меня радует весна: чаще видишь улыбку на лицах встречных, ярче глаза, громче, оживленнее звучат голоса.
— …у Кордовы республиканцы успешно наступают, — ловлю я обрывок фразы.
— А в провинции Эстремадура…
Да, Испания сейчас у всех в сердце и на устах, мысль о ней владеет нами.
Крылатые слова Долорес Ибаррури: «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях» — облетели весь мир, запали в душу каждому честному человеку.
Поутру, едва проснувшись, Зоя бежит к почтовому ящику за газетой: что сегодня на фронтах Испании?
А Шура?.. Неполные тринадцать лет — вот что мучает его, вот что не дает сейчас же, немедля, оказаться под Мадридом. Каждый вечер он возвращается к этому разговору: то он прочитал в газете о девочке, которая храбро сражается в рядах республиканцев, то слышал по радио об испанском юноше, которого родные не отпускали на фронт, а он все-таки пошел.
— …и таким молодцом оказался! Один раз фашистский снаряд разорвал их окоп и разбил противотанковую пушку. А этот парень — Эмутерио Корнехо его зовут — схватил гранату и как выскочит из окопа! Побежал навстречу танкам и как кинет гранату в танк!.. Она разорвалась под гусеницей, танк так и завертелся на одном месте! Тут другие подтащили ящик с гранатами. Корнехо стал кидать одну за другой. Смотрят — второй танк свалился набок, потом третий, а остальные повернули обратно. Вот видите! А уж, кажется, страшнее танка ничего нет.
— Сколько же лет этому Корнехо? — спрашиваю я.
— Семнадцать, — отвечает Шура.
— А тебе?
С моей стороны жестоко задавать такой вопрос. Шура молча вздыхает…