– Тогда тебе повезло. Папа трудился в отделении «Скорой помощи» ночью и…

Она замолкает, когда мобильник начинает вибрировать в моем кармане. Я достаю его и вижу, что Тильда наконец ответила на мое послание. И вытираю пальцы о шорты, чтобы суметь прочитать его на экране:

«Все нормально. Ты можешь не беспокоиться за меня».

Я пытаюсь придумать ответ, но не знаю, что мог бы добавить после вчерашнего дня. В конечном итоге я посылаю смайлик с коалой.

Мы всегда делали так, чтобы показать, что думаем друг о друге. Все началось, когда Тильда сказала, что я обнимаюсь, как коала, во сне. А потом мы узнали, что у этих зверушек распространен хламидиоз. Жаль их, конечно, но в результате она стали казаться нам еще забавнее.

Я убираю телефон в карман. Люсинда украдкой посматривает в сторону. Я пытаюсь придумать, что еще сказать ей, прежде чем я уйду.

Нужно что-то простое, от чего ситуация не стала бы еще более неловкой.

– Как дела у твоих мам? – спрашивает Люсинда внезапно. – Как там их зовут?

– Стина и Джудетт, – отвечаю я удивленно. – Ты встречалась с ними?

– А ты не помнишь? Мы ведь учились вместе в первом классе. Правда всего несколько месяцев, а потом я переехала в другую часть города.

Я задумываюсь. Ощущение, будто кого-то не стало. Из памяти всплывает неясное изображение девочки с длинными белокурыми волосами и внимательным взглядом.

– Мы приходили к вам домой, чтобы узнать о Доминике, – говорит Люсинда.

Я тяжело вздохнул, потому что хорошо помнил тот день.

Конечно же Стине пришла в голову идея пригласить весь класс к нам. Они должны были увидеть, что мы самая обычная семья, даже если со стороны могли показаться странными. Джудетт приготовила традиционную для острова еду: ямс и кассаву, разные каши и домашний хлеб. Но я не хотел участвовать. Не понимал других детей, не знал, как мне разговаривать с ними. И прежде всего я не хотел, чтобы они вторгались в наш дом.

Все получилось еще хуже, чем я представлял себе.

Люсинда, скорее всего, догадалась, о чем я думаю, и хихикает.

– Прекрати, – говорит она. – Было весело.

– Только не мне. Особенно тяжко пришлось, когда посыпались вопросы, как у двух мам мог родиться ребенок. И естественно, Стина рассказала слишком много. Никто ведь ничего не понимал.

– Потом я сказала папе, что хочу стать лесбиянкой, – говорит Люсинда. – Очень уж у вас было здорово.

– Сейчас бы тебе это не показалось таким заманчивым. Они ведь развелись. Хотя опять живут вместе.