Когда мама потянулась вновь за бутылкой, я не выдержала и подошла к ней.

— Хватит! — громко проговорила я, вырывая из ее рук бутылку. — Что ты творишь? Неужели ты такая слабая?

Мой голос дрожал: то ли от злости, то ли от непролитых слез.

— Ты-ы-ы! — протянула мама и громко рассмеялась, — о, доченькая моя, родная моя, милая моя, единственная, никого кроме тебя больше нет… Его любила, но и его не стало.

— Хочешь, чтобы и тебя не стало? — не выдержала и прокричала я. Выхватила все-таки бутылку и вылила содержимое в раковину. Мама цокнула языком и осуждающе покачала головой.

— Ну-у-у-у, какая же ты жестокая, Ксюша! — мама ударила кулаком по столу. — Вылила мамино лекарство!

Я выбросила бутылку в ведро и повернулась к матери. Наша песня хороша, начинай сначала.

— Лекарство? От чего, стесняюсь спросить? — мне хотелось взять ее за волосы и утащить под холодную воду, чтобы хоть чуть-чуть пришла в себя.

Мама пьяно захохотала, а потом вдруг стала серьезной.

— А ты не стесняйся! Спроси! Вот спроси!

Я закатила глаза.

— Лекарство от чего? От скуки? — хотелось и смеяться, и плакать. От горечи. Пила она, но привкус алкоголя на языке чувствовала я. Меня пугало то, что она опять взялась за бутылку. Не хочу жить так, как жила четырнадцать лет.

Мама отрицательно покачала пальцем и усмехнулась, словно была экспертом в этой области. Хотя, почему словно? Она и есть мастер алкогольных дел. Правда, я думала, что это давно забытое мастерство… Ошиблась.

— От боли сердечной, — как-то отчаянно произнесла мама, а на ее глазах появились пьяные слезы, — Сначала он меня бросил, твой отец, даже не выслушал, выбросил, как шавку, даже не обернулся, взял и ушел.

Я замерла. Впервые мать говорила про моего отца. Видимо, настолько ее переполняла душевная боль, что та вылилась наружу. Значит, бросил ее?