В машинном зале выли генераторы, отправляя в образец недостающие мегаватты энергии.
— Сто процентов.
Прямоугольник на мгновение окутался золотистым сиянием. Показания уровня энергии ухнули вниз.
— Есть. — В голосе капитана слышалось неприкрытое злорадство. В этом коротком слове отразилась вся ненависть к незваным гостям. — Знаете, Натан, — капитан сделал над собой усилие, гася всколыхнувшие душу чувства, — сперва не поверил, что такое возможно, но сейчас, — ровные зубы капитана обнажила ледяная улыбка, — сейчас просто весело.
Не обращая внимания на слова капитана, Натан следил за громоздким транспортом противника. Казалось, ничего не изменилось, и ещё несколько секунд корабль шёл как ни в чём не бывало. Затем корма плавно отделилась от носовой части и обе половины на огромной скорости врезались в проём огромного, заранее открытого шлюза. Внутри станции прокатилась серия мощнейших взрывов. Вспучились поля обшивки, выбросив в космос потоки пламени вперемешку с внутренностями отсеков.
Блокирующие станцию корабли, не дожидаясь команды, вышли из режима невидимости и разрядили орудия вслед грузовику. Потоки поменявших структуру боеприпасов стеклом рассыпались от удара о борта станции. Несмотря на повреждения, силовое поле космического города исправно восстановилось.
— Приятно, — произнёс учёный, рассматривая последствия тарана. С чувством хорошо сделанной работы он прикрыл веки и откинул голову на подголовник. Успокоившись, улыбнулся не сводящему с него глаз коллективу и коротко кивнул: — Повтор. Начнём со старта, стократное замедление.
Один из ассистентов призвал к жизни запись. На экране появился отсек с испытуемым оборудованием. В момент запуска прямоугольник начал терять очертания и полностью растворился. Спустя мгновение опытный образец, окружённый золотистыми сполохами, материализовался на прежнем месте.
— Хорошо, — потёр ладони учёный. — Теперь транспорт. Тысячекратное замедление.
Изображение широкого, приплюснутого с краёв звездолёта, максимально приближенное системами визуального контроля, передавалось в мельчайших подробностях.
Туша транспортника, изуродованная редкими странной формы надстройками, блестела чёрным глянцем. Возникшая словно из ничего песчинка прямоугольника прилипла к борту точно по центру звездолёта. Тысячекратное замедление позволило рассмотреть, как из прямоугольника выстрелили телескопические полосы, которые, охватив корабль по окружности, сцепились на другой его стороне. В момент зацепления друг с другом полосы засияли золотом.
Ширина полос составляла два метра шесть сантиметров. Именно такой участок испарился вместе с прилипшим к борту прямоугольником. По всей глубине корабля шёл идеально ровный срез, в который заглянули далёкие звёзды. Из ничем больше не связанных половин корабля валился груз и облака застывшего кислорода. Разрубленные энергомагистрали освещали расчленённые отсеки синими сполохами. Несколько секунд убитый корабль летел ровно. Затем корма начала валиться, открыв взору срез внутренних палуб.
— Хорошо, — повторил Натан. — Соедините меня с президентом.
— Слушаю, — раздался из переговорного устройства с небольшим замедлением ровный голос главы республики.
— Господин президент, испытания прошли успешно.
— Спасибо, Натан. Поздравляю.
Закончив, президент вызвал секретаря.
— Заседание проведём здесь, на острове. Оповестите министров и распорядитесь вызвать адмирала Двински. Госпиталь, конечно, хорошо, но пора браться за дела.
Секретарь молча склонил голову и растворился в дверях кабинета. Президент подошёл к большому, во всю стену, окну. Задумчивый взгляд блуждал по безбрежным просторам океана, но мысли человека, решавшего судьбы многих, были далеки от природных красот. В голове вертелись слова учёного, и губы президента впервые за длительное время тронула лёгкая улыбка.
Возмущённо-обиженное выражение лица медицинской сестры отрезвило Алексея.