Стоило избранному опустить их в жидкость, как она начинала бурлить. По коже избранников, извиваясь, заструились божественные символы. Они текли вверх по рукам, по плечам и шее, образуя на голове сияющий беловатым серебром узорный обруч с молочным каплевидным камнем в центре, в области лба. Избранники застывали, запрокинув голову, широко распахнув глаза, затянутые перламутровым сиянием.

Все три избранника стояли рядом, взявшись за руки, и бормотали что-то на древнем языке.

— Что с ними? — сколько уже живу в этом мире, а все не перестаю удивляться магии.

— Не переживай, Евгения… Они приносят клятву нам, трем богам этого мира. С этого мгновения, эти трое — наша воля, наш глас, наши глаза. Они — наши наместники!

Я склонила голову, принимая волю богов.

— Еще там что-то с проклятьем… у меня и у мужей… — я толком и не могла сформулировать вопрос, лишь постаралась выразить свою мысль.

— Все просто. Проклятие, правда, есть, и снять его сможете сами! Хисскари постарался, еще когда только попал в этот мир. Расспросишь его подробней! В храм должны прийти пять княгинь, трое мужей, отец и ты! Жрецы знают, что надо делать, и подскажут, когда и как провести ритуал, — спокойно объяснила богиня.

— Последний вопрос, если позволите. Где искать Жреца?

— Он скрыт от нас… — раздосадовано, произнесла богиня. — Но с ним рядом зло, тень сильна магически, и мы не знаем, кто это или что. Только смутные образы… остальное нам неведомо. Все — в твоих руках!

— Благодарю! — я склонила голову.

Снова резко нахлынули звуки, и я вышла из луча света.

Возле меня стояли три жреца. Обручи на их головах мгновенно трансформировались, обрастая старинными серебряными листьями. Поверх белой хламиды с капюшоном, на цепочке висел знак пятиконечной звезды, в которой была еще одна.

— Ваше Величество, благодарим вас за оказанную честь. Мы верой и правдой будем служить вам и миру. Боги сказали, что нужно для очищения от проклятия. Мы приготовим это к первым лучам рассвета, на берегу моря, перед Храмом! Ровно через неделю, когда все три светила выстроятся в один ряд.

— Значит, через неделю на рассвете? Отлично, нечего тянуть! А теперь все возвращаемся во дворец! — кивнула я, подтверждая их слова.

Едва я покинула храм, как сердце кольнуло дурное предчувствие.

Мне кажется, что все пойдет не так, как хотелось бы…

— Так что там с проклятием? — спросил Хан, едва мы уселись в аэрокар.

Ему, как и мне, не нравилось то, что невозможно контролировать. А это проклятие нависло над нами, как дамоклов меч: мы понятия не имели, чем оно нам всем грозит. Вернее, кое-какая эльфийская задница все же что-то знал, а мне до сих пор не рассказал. Что же он такого натворил?

Ему, как и мне, не нравилось то, что невозможно контролировать. А это проклятие нависло над нами, как дамоклов меч: мы понятия не имели, чем оно нам всем грозит. Вернее, кое-какая эльфийская задница все же что-то знал, а мне до сих пор не рассказал. Что же он такого натворил?

Ему, как и мне, не нравилось то, что невозможно контролировать. А это проклятие нависло над нами, как дамоклов меч: мы понятия не имели, чем оно нам всем грозит. Вернее, кое-какая эльфийская задница все же что-то знал, а мне до сих пор не рассказал. Что же он такого натворил?