Гончая сжал кулаки. Ему очень хотелось отринуть обвинения, отринуть это «вы», включающее и его, но разве Арина была не права?

- Или вы это оправдывали безопасностью Сообщества?

- Арина, ты сейчас очень опасные слова произносишь, - предупреждающе прошипел Макс.

- Меня и так хотят убить, что изменится?

Блондин в ярости ударил обеими руками по подоконнику, рядом с бедрами девушки, вновь заключая ее в капкан. Вот только на этот раз никакой нежности не было и в помине.

- Все изменится, - рявкнул он. – Сейчас ты признана Сообществом и покушались на тебя ренегаты. Ты видела, как быстро Наум выкинул Зарину из Круга за нарушение? Представляешь, что будет с тобой, если попробуешь повторить свои речи?

Именно этого он и боялся, того, что не сможет объяснить, не сможет донести. Реальность оказалась еще хуже, он банально сорвался. От страха. Да, от страха за нее.

- Я словно тикающая бомба для вас… - пробормотала Арина, - вы не знаете когда и где я рвану. Ты не мой наставник, ты мой надзиратель.

Тоска, обреченность в голосе и поникший вид растворили злость, кипевшую в груди Макса. Нежность и еще одно теплое чувство подняли голову, заставляя уже совсем иначе посмотреть на несчастную.

- Детка, - тихо прошептал мужчина прямо радом с ее губами, - я твой…

Но что он мог ей сказать? Правду? Он и сам ее толком не знал.

- Друг, - неуклюже закончил он. – И хочу тебе только добра.

Он ласкающе провел по мягкой, немного влажной от слез щеке:

- Я хочу защитить тебя, помочь, не усложняй мою работу.

«Мою работу». Слова рухнули куда-то в область желудка, останавливая на миг дыхание. Эти два слова расставили по местам многое, то, что ей казалось непонятным, странным. Работа. Тикающая бомба. Отсюда и все перепады настроения и отношения. Может быть она и интересна ему, как женщина, но есть работа, есть долг перед Сообществом, и, очевидно, для Макса это намного важнее. Если бы ее сердце могло биться, если бы она его чувствовала, то сейчас там была бы только боль, но ее сердце молчало, несмотря на все обещания.

Арина отстранилась, сделала сперва шаг назад, а потом и вовсе отошла на другой конец кабинета, к стойке, где налила себе стакан воды. Осушив его в два глотка, она вновь обернулась к замершему статуей Максу:

- Я все понимаю. Постараюсь не осложнять твою… работу, но можно последний вопрос?

Блондин скрипнул зубами, ее тон резал безразличием и напускным спокойствием, она стремительно закрывалась от него, обрывая все связи, что он так скрупулезно выстраивал между ними, и он ничего не мог с этим поделать.

- Ариша…

- Макс, не надо. Не усложняй.