Самый простой прием — зафиксировать сон сразу после пробуждения — может значительно обогатить ваш опыт сновидений. Всего за несколько дней тот, кто никогда не мог вспомнить свои сны, может начать строчить в дневнике сновидений страницу за страницей (вести такой дневник с древних времен рекомендуют для стимуляции онейрических воспоминаний).
Еще в V веке древнеримский ученый Макробий предположил, что исследование сновидений существенно зависит от того, насколько достоверны их описания. В ХХ веке психиатры Зигмунд Фрейд и Карл Юнг превратили интерпретацию этих записей в новую науку — глубинную психологию.
Однако чтобы пересказывать и толковать сны, не нужно проводить много времени на кушетке у психоаналитика. Достаточно немного самовнушения перед сном и соблюдения обязательного правила после: оставаться в постели, пока не откроется изобилующий дарами ящик Пандоры. Самовнушение может состоять из повторения всего за минуту до сна: «Я увижу сон, запомню его и перескажу». А сразу после пробуждения сновидец должен попытаться вспомнить то, что ему приснилось, и воспользоваться бумагой и карандашом, приготовленными с вечера. Поначалу задача кажется невыполнимой, но изображение или сцена сна при таком способе быстро прояснятся, даже если они успели потускнеть. Сновидец должен хвататься за них, сосредоточившись на усилении реверберации воспоминаний о сне. Именно первые воспоминания после пробуждения, пусть даже хрупкие и фрагментарные, послужат основой пазла или кончиком нити, который позволит размотать весь клубок. Именно так, через реактивацию, начнут проступать воспоминания, связанные со сновидением.
В первый день попытка записать сон, возможно, даст лишь несколько обрывочных фраз. Однако через неделю дневник сновидений обычно заполняется многостраничными описаниями отдельных сюжетов, собранных всего за одну ночь. По правде говоря, мы смотрим сны б
Сновидения необходимы, они позволяют нам погрузиться в глубины подсознания. Проходя через это состояние, мы испытываем целый спектр эмоций. Малейшие задачи и тревоги, скромные повседневные победы и поражения формируют панораму сновидения, отражающую самое важное, но, как правило, не имеющую смысла в целом. Когда все в жизни гладко, интерпретация символических нелепостей пережитого ночного ужаса — непростая задача.
Даже очень богатым людям нельзя отказать в праве или судьбе страдать от повторяющихся кошмаров, несущих скрытый экзистенциальный смысл. Однако постоянно мучительными сновидения бывают у тех, кто едва сводит концы с концами, живет на грани нищеты, кто действительно днем и ночью боится за свою жизнь — миллиардов тех, кто не знает, будет ли у них завтра еда, одежда или крыша над головой. Сон выжившего на войне, заключенного или нищего — это американские горки противоположных ярких эмоций: существования на краю смерти, удовольствия и боли на противоположных полюсах желания.
Итальянский химик и писатель Примо Леви, прошедший через нацистский лагерь смерти Аушвиц, рассказал о своем повторяющемся кошмаре после возвращения в Турин:
Это сон во сне, разнообразный в деталях, но единый по сути. Я сижу за столом со своей семьей, или с друзьями, или на работе, или на свежем воздухе в окружении зелени; короче говоря, в мирной, спокойной обстановке, нет никакого напряжения, ничто не омрачает моего настроения; и все же я чувствую глубокую и тонкую боль, вполне определенное ощущение надвигающейся угрозы. И на самом деле, по мере того как сон продолжается, медленно или резко, каждый раз по-своему, все вокруг меня рушится и распадается: пейзаж, стены, люди — страдание становится более интенсивным и конкретным. Теперь все превратилось в хаос; я один посреди серого мутного тумана, и теперь
Примо Леви (заключенный номер 174517 — татуировка на предплечье осталась на всю жизнь) умер в 1987 году, упав с лестницы в своем доме. Полиция сочла это самоубийством.
Португальское слово
Мечта есть у каждого, пусть бы и в форме планов на будущее. Каждый желает того, чего у него нет. Как же получилось, что слово, означающее сон, ночное явление, вызывающее как удовольствие, так и страх, стало обозначать и все то, чего мы желаем?
Современная реклама не оставляет сомнений: в действиях мы руководствуемся мечтами, это личная мотивация наших поступков.
Сила связи счастья с мечтами поразительна. В рекламе кредитной карты в Сантьяго-де-Чили мы слышим чудесное обещание: «Мы воплотим в жизнь все ваши мечты». В зале вылета одного из американских аэропортов висит огромная фотография счастливой улыбающейся пары, путешествующей на яхте по Карибскому морю в солнечный день. Над ними — загадочная фраза: «Куда приведут вас мечты?» Внизу — логотип компании, выпускающей кредитные карты.
Из рекламных слоганов можно сделать вывод: мечты подобны парусникам, они способны доставить нас в идеальные — идиллические — места, и они в высшей степени… желанны. Уравнение «мечта равно желание равно деньги» содержит скрытую переменную: свободу ходить, быть и, прежде всего, иметь. В сновидениях — мире без строгих правил — это по плечу даже самым обездоленным, а в реальной жизни — исключительная привилегия обладателей волшебной банковской карты.
Ежедневный рабочий распорядок и нехватка времени для сна и сновидений, от которой страдает большинство наемных работников, — серьезная проблема современной цивилизации. Конечно, удаленная работа как реакция на пандемию COVID-19 отчасти вернула возможность больше спать и видеть сны, но контраст между значимостью сновидений и их упрощением в глобализированном индустриальном мире по-прежнему велик. Люди продолжают гнаться за сном как за вечно ускользающей добычей. В XXI веке стремление вернуть утраченный сон означает применение гаджетов — трекеров сна, использование высокотехнологичных матрасов, устройств для слуховой стимуляции, пижам с биосенсорами, роботов, которые помогают регулировать ритмичное расслабленное дыхание, и множества разнообразных медицинских средств. Объем индустрии здорового сна, ставшей быстрорастущим сектором еще до пандемии, недавно оценивался уже в 30–40 миллиардов долларов.
Однако бессонница по-прежнему с нами. Нам постоянно не хватает времени. Каждое утро нам приходится вскакивать от настойчивого звонка будильника. Днем мы клюем носом и вечно опаздываем. Мы спешим по делам, которые никогда не заканчиваются. У нас просто нет возможности вспомнить свои сны — нам некогда задуматься о своей внутренней жизни: ночью разыгрывается бессонница, а днем нас одолевает зевота. Мы подошли к точке, в которой возникает вопрос: а выживут ли вообще сновидения?
И все же мы видим сны. Мы видим их много и смотрим жадно — вопреки круглосуточному свету и шуму города, вечной занятости и безрадостным перспективам. Скептически настроенный муравей сказал бы, что всякий, кто видит сны так свободно, — бездельник-плясун[3]. В начале XVII века Уильям Шекспир писал: «Мы созданы из вещества того же, что наши сны»[4]. Поколение спустя в пьесе «Жизнь есть сон» испанский драматург Педро Кальдерон де ла Барка рассказал о свободе строить собственную судьбу. Сновидение, как и мечта, — это воображение без тормозов и контроля, вольное бояться, творить, терять и находить.
В своей речи «У меня есть мечта»[5] преподобный Мартин Лютер Кинг поставил в центр политических дебатов в США необходимость расовой интеграции и равенства. Потомки африканских рабов, в основном и построивших страну, были вынуждены воплощать «американскую мечту», но не могли пользоваться ее плодами. Лидер мирной, но упорной борьбы за гражданские права в США доктор Кинг в 1964 году был удостоен Нобелевской премии мира, а спустя четыре года — застрелен. Кинг погиб, но его мечта жила, расцветала и постепенно открывала возможности для уменьшения расового неравенства в стране. Во времена президента Дональда Трампа почти 700 тысяч человек, прибывших в США до своего 16-летия и получивших одобрение в рамках обамовской программы легализации иммигрантов, оказались в тяжелых условиях. Им пришлось бороться за право жить в стране, где они провели свои детство и юность. Большинство из них родились в Мексике, Сальвадоре, Гватемале или Гондурасе. На момент написания этих строк они находятся в подвешенном состоянии, и их называют dreamers — «мечтатели»[6].
Столь могущественная сила нуждается в объяснении. Что на самом деле есть сон? Какая от него польза? Ответ на эти вопросы требует, прежде всего, понимания того, как возникли и развивались сновидения.
Для наших предков иллюзорность мира снов, скорее всего, представляла собой загадку, каждое утро встававшую перед ними с новой остротой. Но появление языка, религии и искусства определенно придало загадочным символам сновидений новый смысл. Любопытно, что эти смыслы в разных культурах очень похожи. И это важный ключ к разгадке наших снов.