Он сел на корточки напротив меня и, смотря мне в глаза, произнёс фразу, разбившую вдребезги едва появившуюся сегодня надежду:

— Я обещаю тебе, что больше такого не повториться. Ты простишь меня?

Гнев медленно наполнял каждую клеточку моего тела. От охватившей меня злости потряхивало весь организм. Я встала с кресла, гордо подняв голову. Собрала всю свою волю в кулак, чтобы не перейти на крик и не выглядеть как истеричка. Я должна быть выше этого.

— Простить? Ты же сказал, что тебе пять тысяч лет или около того?

— Да.

— Тогда ты должен понимать, что такие твои действия наталкивают меня на определенные мысли и надежды.

— Я понимаю, поэтому и прошу прощения. Это было ошибкой. Я не…

Я больше не могла этого слышать, всё моё самообладание помахало мне ручкой на прощание, и на смену ему пришла ярость, с головой охватившая меня. Не дослушав эти унизительные слова, подошла к Амсету, встала на носочки и со всех сил залепила ему звонкую пощёчину, от которой больно было только мне.

Я тихо завыла от боли и схватилась за ноющую руку. Амсет дёрнулся в мою сторону.

— Не смей! Ко мне! Прикасаться! Больше не приближайся ко мне! Никогда! — трясущимся от гнева голосом громко проговорила я и убежала в свою комнату.

Ночью я практически не спала, всё обдумывала произошедшее. Так же обдумывала дальнейшие свои действия. Одно я решила точно, что жить с Амсетом в одном доме я не буду. Попрошусь к Оксане, а если откажет, то потребую вернуть меня домой. И будь что будет!

Еле дождавшись утра, я вышла из дома и побрела по Ирдису, попутно рассматривая достопримечательности. К Оксане идти ещё рано, поэтому я пошла к речке, где познакомилась с тотемами.

Подойдя к речке, я сняла кеды и опустила ноги в теплую воду, которая приятно обволакивала стопы, снимая напряжение, скопившееся за последнее время. Да, мне нужна перезагрузка. Я закрыла глаза и стала наслаждаться теплым ветерком, ласкавшим моё лицо, приятным цветочным ароматом, щекотавшим моё обоняние.

Полностью расслабившись, я прилегла на травку и задремала. И снились мне только приятные сны. Проснулась я, услышав знакомое громкое урчание.

— Черныш! — вскочила я на ноги и бросилась тискать огромного черного кота.

Он в ответ аккуратно тёрся своим носом об меня. А я гладила его толстую шерсть, изливая ему накопившиеся обиды на Амсета и весь этот мир.

— Я скучала по тебе, малыш, — прижалась я к Чернышу, и мы долго так сидели, наслаждаясь обществом друг друга.

— Опять ты, что ли? — услышала я скрипучий голос.

— Мишки Гжель! — радостно воскликнула я.

— Мы же просили тебя! Не называй нас мишками! — обиделись тотемы.