Шлепая кроксами, она удалилась вверх по склону.
Говорить с дочерью о сексе я никогда не умел. Я не хотел быть традиционным отцом. Таким, который краснеет и смущается при слове «противозачаточные средства», который предпочитает закрывать глаза и делать вид, будто никакой сексуальности у его дочери-подростка нет, будто она живет в замкнутом пространстве, понятия не имея о том сексуализированном мире, окружающем нас всех. Долгое время я говорил себе, что стану совсем другим отцом – таким, которому можно довериться, который не переключает телевизор на другой канал при виде пылкой постельной сцены или тайно подкладывает в сумочку презервативы, не говоря ни слова. Даже не знаю, что случилось, почему все вышло так, как вышло.
Другие мужчины давали мне понять, что в этой ситуации я не одинок. Очень хочется думать, что мы продвинулись куда дальше, что благодаря равноправию большинство современных отцов умеют правильно относиться к сексуальности своих дочерей-подростков. Но факт заключается в том, что, как это ни грустно, я не знаю ни одного мужчины, который мог бы просто и естественно поговорить с дочерью-подростком о сексе.
Когда я после нескольких банок пива спросил как-то об этом Дино, тот аж поперхнулся:
– Если кто тронет Амину хотя бы пальцем, я ему хрен отрежу!
Ясное дело, я понимал, что он говорил это не всерьез. В последние годы у Амины было несколько бойфрендов, и ни один из них, насколько мне известно, не лишился ни одной части тела. Однако я не верю, что Дино сидел и откровенно разговаривал с Аминой о сексе.
До конфирмационного лагеря мы с Ульрикой никогда не обсуждали сексуальность Стеллы. Знаю, что Ульрика помогла ей, когда у нее начались месячные, но в остальном Стелла была ребенком во всех отношениях. Ей только что исполнилось пятнадцать. Возможно, я был слишком наивен.
Робин уговорил меня остаться на ужин. В столовой был отдельный зал, где мы могли сидеть так, чтобы Стелла нас не видела.
Повара в этом месте работали отменные, и еда была просто великолепная. Мы с Робином вели интереснейшую беседу. Он рассказал мне, что почти все конфирманты признались: они верят в божественную силу, которая сильнее человека. Робин спросил их, почему эта сила не является Богом, и потом, выслушав каждый ответ, объяснил им, что они, вполне вероятно, говорят именно о Боге.
Я не хотел примешивать сюда личные дела, однако не мог удержаться от вопроса:
– А что сказала Стелла?
Робин положил в рот порцию картошки с розмарином, и мне пришлось ждать, пока он не прожует.
– Сообразительная девочка. У нее острый ум.
– Так что же она сказала?
– Она сказала, что Бог наверняка существует, но лучше все же сделать вид, будто его нет, потому что все религии и конфессии ведут к разногласиям.
Кажется, мне не удалось скрыть улыбку.
– Как я уже сказал, она умная, – проговорил Робин.
После ужина я спросил, можно ли мне посидеть в столовой. Вскоре я должен был отправиться домой, однако мне надо было кое-что подготовить перед завтрашней службой.
– Само собой, – ответил Робин.
Он рассказал, что конфирманты продолжат работу в малых группах.