Далее, весной 1978-го, Замора и его родители подали гражданский иск на сумму 25 млн долларов против АВС, CBS и NBC, заявляя, что криминальные сериалы, которые они транслируют, «научили впечатлительного подростка… как надо убивать». Примерно в то же время Верховный суд США дал добро на проведение в Калифорнии процесса против NBC в Сан-Франциско по делу, возбужденному родителями девятилетней девочки, которую изнасиловали спустя несколько дней после показа на канале фильма «Рожденные невинными», посвященного очень похожему преступлению. В сентябре 1978-го судья окружного суда США Уильям М. Хувелер отклонил иск Заморы, заявив, что Рубин на процессе не проигнорировал влияние телеканала и что в результате процесса Заморы вскоре будут приняты новые правила телевещания, но они не могут быть причиной для иска. (Иск по делу «Рожденных невинными» в дальнейшем также был отклонен.) И снова, пытаясь переложить вину на других, Замора с помощью очередного адвоката, Рональда Гуральника, попытался начать новый процесс, утверждая, что защита у него на суде действовала некомпетентно. Однако в декабре 1979-го их требование отклонили: судья Фредерик Барад объяснил это тем, что Рубин удовлетворял «всем разумным стандартам».

Итак, какие элементы преступления Заморы объяснялись тем, что телевидение сделало его ходячим автоматом и чуть ли не зомби? Есть ли поведенческие приметы, на которые мы можем опираться, чтобы подтвердить обоснованность утверждений защиты?

Обстоятельства этого преступления, далеко не уникальные, не являются на самом деле даже редкими. Это типичное для Америки нападение на престарелую жертву. При профилировании наше главное правило таково: чем старше жертва, тем моложе преступник – за исключением случаев, когда выбор жертвы и прочие элементы МО выявляют высокий уровень криминальной изощренности, как у Эдди Ли Адамса. Когда мы пытаемся установить возраст НС при тяжком преступлении, то обычно начинаем с двадцати пяти и добавляем или отнимаем годы, основываясь на уровне изощренности. Если жертве больше семидесяти или восьмидесяти, мы снижаем оценочную планку возраста на десять лет, особенно при наличии сексуального компонента (который в данном случае отсутствовал). Женщина, чей муж скончался, и она осталась одна, всегда будет удобной мишенью. Она зависит от других людей – обычно моложе по возрасту, – ей сложно выходить, и она хранит деньги дома. Если подростку нужны наличные, то у кого же их красть, как не у соседки, которая точно не сможет сопротивляться?

Ключевым моментом здесь было наличие ясного и убедительного мотива для исходного преступления – и этим мотивом являлась жажда наживы. Рональд Замора вломился к соседке в дом, когда ее там не было, чтобы украсть деньги и ценности. Сам этот выбор указывает на нерелевантность аргументов с телевидением: навязчивое увлечение сериалами заставило его вломиться в соседнюю квартиру. В действительности мотив, из-за которого он оказался на месте преступления, не имел никакого отношения к «Каяку» или другим сериалам. Если уж он так идентифицировал себя с героем «Каяка», что заставлял отчима побрить голову (ходили даже слухи, что он требовал, чтобы тот сосал леденцы на палочках, как у Саваласа), то должен был скорее бороться с преступлениями, а не совершать их.

Однако когда они с сообщником уже вломились в дом с целью ограбления, что подтолкнуло Замору убить его жертву? Конечно, он очень удивился и запаниковал, когда она неожиданно возвратилась. Тут можно предъявить аргумент, что телевидение сделало его равнодушным к убийствам, и я первым готов признать, что наше общество и правда уже не так чувствительно к насилию. Когда оно окружает нас повсюду, мы перестаем его замечать. Но то же самое касается и новостей, и я никак не могу сказать, что СМИ не надо сообщать нам о совершаемых преступлениях. Проблема в том, что насилие порождает насилие, а оно, в свою очередь, приводит к равнодушию.

Поэтому можно согласиться с тем, что Рональд Замора стал бесчувственным из-за того, что много смотрел телевизор. Но могла ли эта бесчувственность дойти до такой степени, что он больше не понимал, что нельзя нажимать на курок, целясь в пожилую женщину, и расстреливать ее в упор? Никогда в жизни! У меня нет никаких аргументов – и никаких данных – в пользу этой версии. Определенно Замора понимал, что грабить – это преступление, и убил, потому что хотел избежать наказания за него.

Тут у нас имелись все предпосылки для будущей катастрофы: молодой неопытный правонарушитель, внезапно столкнувшийся с неожиданной ситуацией, которую никак не мог предвидеть. Добавьте пистолет – а по телесериалам преступник знает, что это отличное решение проблемы, – и вот вам результат. Не окажись у него пистолета под рукой, он мог попытаться убить жертву другим способом, но это наверняка было бы трудней и заняло больше времени. С ножом ему пришлось бы подойти к ней вплотную, чего многие молодые и «трусливые» правонарушители предпочитают избегать. Единственный урок, которому учит нас дело Рональда Заморы: если точно знать мотив, уже не удастся переложить вину на телевидение, заморочившее преступнику голову. От себя добавлю, что, прежде чем запрещать демонстрацию насилия, надо разобраться с тем, что демонстрируется – собственно с насилием. И я бы постарался ограничить доступ потенциальных преступников к оружию, а не к сериалу.

В случаях, когда правонарушитель черпает идеи для преступлений из медиа, это бывает очевидно. Мой коллега Рой Хейзелвуд, один из пионеров современной бихейвиористики в Куантико, однажды участвовал в расследовании дела в Германии, где американский военный жестоко зарезал жену и детей, в точности следуя сценарию из детективного журнала. Причина, по которой мы это знаем, проста: журнал лежал на телевизоре, открытый на странице, описывающей ту самую сцену. Он использовал такое же оружие, разложил женский труп тем же образом, да и весь стиль скопировал из рассказа в журнале.

С обстоятельствами все было ясно. Никаких сомнений, что преступление было совершено подобным образом под влиянием рассказа. И никаких сомнений, что он убил бы жену и детей в любом случае, просто выбрал бы другое описание в другом журнале, или в фильме, или просто в своем извращенном воображении.

Главная опасность детективных журналов, по мнению Рона, это так называемая «эротизация насилия» – то есть установление связи между насилием и сексуальным возбуждением в головах асоциальных и склонных к жестокости читателей. В 1986 году они с Парком Эллиотом Дитцем, знаменитым судебным психиатром и консультантом Отдела поддержки расследований, а также психиатром и юристом Брюсом Гарри написали знаковую статью для «Журнала криминологии» под названием «Детективные журналы: порнография для сексуального садиста?». В своем исследовании они изучали обложки, иллюстрации и содержание большого спектра подобной периодики. Больше всего они критиковали тот факт, что в подобных журналах на постоянной основе совмещаются эротические образы (красивая полуобнаженная девушка) и эксплицитные описания весьма жестоких сексуальных актов и страданий невинной жертвы. Авторы обнаружили прямую связь между фантазиями некоторых преступников на сексуальной почве с фотографиями и текстами из этих журналов, которые продавались практически в любом газетном киоске и были доступны несовершеннолетним.

Они – достаточно осторожно – отмечали: «Хотя нет сомнений, что детективные журналы являются богатым источником сексуализированных садистических образов… случаи, которые мы описываем, не доказывают, что детективные журналы «провоцируют» сексуальный садизм или садистических преступников». Авторы тем не менее выражали озабоченность тем фактом, что постоянное сопоставление картин секса и насилия может вызвать у впечатлительных молодых мужчин ассоциацию между этими двумя видами поведения.

Статья привлекла широкое внимание в полицейских и криминологических кругах, и, как теперь считается, заставила издателей журналов сменить подход к обложкам, отказавшись от садомазохистских образов. Это, безусловно, очень позитивный и обнадеживающий шаг. Однако важно помнить, что в подобных случаях – как и в других, которые мы разбирали, – медиа не провоцируют преступление. Они могут влиять на преступника, подсказывать ему детали. Но они не создают у человека мотива, которого до сих пор не было. Мотив рождается у него внутри, в гораздо более мрачных и пугающих сферах.

Вот еще одно знаменитое дело, в котором мотив уже имелся, а медиа предоставили ключевую деталь.

22 апреля 1974 года около шести часов вечера Дейл Селби Пьер и Уильям Эндрюс, двое новобранцев военно-воздушных сил, оба девятнадцатилетние, ограбили «Хай-Фай-шоп», магазин стереооборудования в Огдене, штат Юта, когда он закрывался. Они заставили двух служащих, Стэна Уокера, двадцати лет, и Мишель Энсли, восемнадцати, спуститься в подвал и связали их. Примерно в это время шестнадцатилетний Кортни Нэйсбит пришел поблагодарить Уокера за услугу, которую тот ему оказал, и грабители затолкали в подвал и связали его тоже.

Вместо того чтобы похватать наличные и мелкую технику, преступники больше часа грузили тяжелое стереооборудование в фургон. Они услышали шаги у задней двери и спрятались в подвале; Оррен Уокер, сорокатрехлетний отец Стэна, пришел в магазин проверить, почему сын до сих пор не вернулся домой. Магазин должен был давно уже закрыться. Пьер наставил на Оррена пистолет и заставил спуститься по ступенькам к остальным заложникам. Явно возбужденный, Пьер дважды выстрелил в стену подвала; Мишель и Кортни запаниковали. Мишель умоляла не убивать ее. Стэн Уокер сказал грабителям забирать все, что им надо, и бежать; они не станут указывать на них. Нет никаких доказательств, что заложники сопротивлялись или представляли физическую угрозу для двоих правонарушителей во время грабежа. Пьер сказал Эндрюсу что-то принести из фургона. Это оказалась бутылка, обернутая в бумажный пакет, из которой Эндрюс налил голубую жидкость в пластиковый стакан. Он приказал Оррену Уокеру заставить остальных трех заложников, лежавших на полу, выпить ее. Оррен отказался, и Пьер связал ему руки и ноги и бросил на пол вниз лицом. В этот момент Кэрол Нэйсбит, мать Кортни, пятидесяти двух лет, пришла за сыном в магазин. Грабители схватили ее, связали и посадили рядом с сыном.

Пьер и Эндрюс принудили всех заложников выпить жидкость, подняв их с пола и усадив, чтобы те могли глотать. Пьер сказал, что это водка со снотворным производства Германии. Как только жертва глотала, она или он сразу начинали кашлять и задыхаться. Видя это, Оррен притворился, что глотает, и изобразил те же симптомы, что у остальных. Жидкость обжигала слизистую рта и горла, и там, куда она попадала, на коже возникали язвы. Пьер попытался заклеить рты жертв скотчем, но из-за язв на губах скотч плохо держался. Недовольный скоростью и силой воздействия яда, он подошел к Кэрол Нэйсбит и выстрелил ей в затылок, потом застрелил и ее сына. В Оррена Уокера он стрелял в упор, но каким-то образом промахнулся, потом застрелил Стэна, вернулся к Оррену и выстрелил еще раз.

Мишель Энсли продолжала умолять сохранить ей жизнь; Пьер развязал ее, отвел в дальний угол подвала, заставил раздеться и несколько раз изнасиловал. Потом притащил назад туда, где лежали другие, изо всех сил швырнул лицом об пол и выстрелил в голову. Не уверенный в том, что убил Оррена Уокера, Пьер попытался задушить его импровизированной удавкой из провода, который отрезал от одной из стереосистем. Когда и это не убило мужчину, он воткнул ему ручку в ухо и наступил на нее своим армейским ботинком; острие проткнуло Оррену барабанную перепонку и прошло до самого горла.

Жертв нашли около десяти часов вечера, когда миссис Уокер и ее младший сын, Линн, пришли в магазин искать Стэна и Оррена. Линн выбил двери. Они вызвали помощь, но Стэн и Мишель были уже мертвы. Кэрол умерла вскоре после того, в реанимации. Оррену и Кортни волшебным образом удалось выжить; у Оррена были тяжелые внутренние ожоги и опасное повреждение уха. Кортни пролежал в больнице 266 дней. Голубая жидкость оказалась промышленным растворителем для прочистки труб; ее активным ингредиентом являлась соляная кислота.