Дверь кухни открылась, потянуло ледяным сквозняком, и вошел Акилле. Его комбинезон был вымазан грязью, он растирал руки, но глаза сияли. Он всегда приходил с задания счастливый, будто победил в гонках, – да, думаю, так оно и было.

Мать суетливо вбежала следом.

– Стелла, лентяйка, поднимайся, дай брату присесть. Акилле, хочешь супа? Налей ему суп, – распорядилась она, не дожидаясь ответа сына. – А я скажу отцу, что ты вернулся. – И она вновь поспешила наружу, хлопнув дверью.

– Бога ради, не вставай, – сказал Акилле, когда я собралась подняться. – Тебе посидеть в тепле нужнее. Выглядишь – краше в гроб кладут.

– Хочешь супа? – спросила я, хотя уже знала ответ.

– Вот уж нет. – Акилле скривился. – За обедом я еле влил в себя миску этой жижи.

Брат подтащил к себе один из кухонных стульев, уселся верхом, сложив руки на спинке, опустил подбородок на руки и широко улыбнулся мне.

– Энцо говорит, ты ходил помочь монархистам, – сказала я. – С чего вдруг ты им понадобился?

– Я же лучший механик в Вальдане. А они своего лишились из-за немцев.

Я закрыла книгу, лежавшую у меня на коленях, и вцепилась в нее.

– А что случилось? Его арестовали?

– Застрелили. Они планировали налет на колонну грузовиков, которая шла во Флоренцию. Депортация пленных. – Акилле рассказывал так, словно такие вещи были обычным делом, но ведь тогда они и вправду были обычным делом. – Ребята залегли на обочине – и тут у парня сдали нервы. Он выскочил из укрытия на дорогу, как раз когда немцы уже подъезжали. – И Акилле сделал вид, что стреляет из винтовки.

– Значит, пленных они не освободили.

– Нет. И все из-за этого coglione[8]. Да еще и без механика остались. Хорошо, что я сумел помочь.

– И ты, конечно, явился туда в красном платке на шее?

– Конечно. – Акилле вытащил из кармана платок и помахал им у меня перед носом. – Думаешь, я дал им забыть, что им помог коммунист-безбожник?

Дверь кухни распахнулась. Акилле сунул платок в карман.

– Стелла! – недовольно сказала мать. – Заняла место у печки? И где суп для брата?

– Все нормально, мама. – Акилле подошел к матери и обнял ее за плечи. – Мне и так хорошо. Я не хочу есть. А Стелле нужно посидеть в тепле. Посмотри на нее. Она вся дрожит.

Я и правда дрожала, но не от холода, хотя и замерзла. Голову переполняли мысли обо всем, что произошло в этот день. Я словно собственными глазами видела, как грузовики, полные перепуганных людей, которых везут на смерть, беспрепятственно едут дальше.