Нет, кажется, она серьезно. Полагает, что он ревнует. Её. К Миллеру.

Грязнокровку к Миллеру. Остановите Землю.

Он поднёс указательный палец к правому виску.

— Ты ёбнулась, Грейнджер. На всю голову. Обратись к мадам Помфри. Я не шучу. Мне ещё жить с тобой по соседству херову тучу времени. Я не хочу однажды проснуться задушенным подушкой.

Она фыркнула, но взгляд не отвела. Что-то было в них… в этих глазах... такое, от чего по спине вдруг пробежала дрожь.

Ему это не понравилось.

Мерлин, а она до сих пор не понимала, кто потянул ее за язык в следующий момент, но слова так и зазвенели в комнате, воздух которой постепенно становился всё гуще, проникая в лёгкие словно бы комками:

— Уверен? Что не хочешь в очередной раз зажать меня где-то в тёмном закоулке коридора?

А?..

Это был вызов. Она — она?! — бросала ему вызов.

На секунду у слизеринца перед глазами мелькнула виданная сегодня картинка с участием этого недоделка Миллера.

Об этом ты мечтаешь, Грейнджер? Вот уж вряд ли.

Моргнул, отгоняя наваждение.

Прищурился, всматриваясь в грязнокровку. Что ещё за сучья смелость?

Хотя на последних словах её голос почти невесомо дрогнул, а в животе слизеринца будто шевельнулся тёплый шар. Какого хера ты наводишь меня на эти мысли?

Привыкла, что твои грёбаные словечки сходят тебе с рук?

Взгляд против воли приковался к сошедшему уже почти синяку на её скуле. Малфой не дал себе понять, что именно испытал в этот момент и отчего сердце неожиданно сжалось — просто лениво бросил, отводя глаза:

— Именно. Уверен. Я уже сказал, что к тебе и близко не подойду. Знаешь, поганые грязнокровки не в моём вкусе. Тем более такие, как ты, — и брезгливо поморщился.

Гермиона вздёрнула подбородок, недоумевая, почему его слова с такой силой ударили по её сознанию. Захотелось сжаться в ком и ударить в ответ — но она знала — что бы ни было сейчас ею произнесено — ему всё равно. Не более, чем колебание воздуха.

— Такие, как я, значит?