Телега подъехала к порту и мы, попрыгав с неё, не скрывая радости, размяли конечности. Да, это больно, если кто не знает. Наши тепличные задницы от тряски на каждой кочке болели. А вот Николай похоже привычный, никаких неудобств не испытывал.
- Что б я ещё на этих телегах... - сказал Саня, идя в сторону нашего "Афанасия Никитина".
К слову, традиция называть корабли в честь кого-то ещё не вошла в моду, за неимением сколь нибудь серьёзных кораблей у России, поэтому имя мы выбирали свободно. Точнее я выбирал.
Николай ещё несколько секунд глазел на наш корабель, но потом, широко улыбнувшись, ускоренным шагом пошёл к кораблю.
Мы поднялись на борт. Николай, осматривая каждую деталь такелажа, каждое крепление, прошёлся по палубе. Мы же, отперев ключом замок, сбросили вещи, немного посидели внизу, "на дорожку" и пошли наверх.
Сразу как мужички заметили шевеление на палубе, подошли поближе. Коля, прогуливавшийся по палубе был невежливо оттёрт в сторону и Саня взялся за свои парусные механизмы. Заметив это дело, служащий порта, тот самый мужичок, отвязал наш корабель и бросил верёвку (конец) Сане.
Сын небольшого но очень важного торжокского торговца оставил свои вещи наверху, в надстройки и пошёл к сане. Сам Сашка попросил его помочь с парусами. Объяснив, что и как двигается, что там крутится и где завязывается, Саня развернул парус.
Наша яхта неторопливо поползла вперёд, причём я ещё не включал двигатель.
Николай, несмотря на отсутствие навыков, работая в роли принеси-подай быстро освоился и помогал сане. Так, корабль ещё более ускорился, когда они развернули парус точно по ветру, который был относительно попутным.
Скоро уже и я вставил свои "пять копеек", запустив мотор и отдав от себя РУДы. Когда Торжок остался позади, а случилось это минут через пятнадцать, я проверив показания приборов, дал полный газ, предварительно сообщив об этом нашим матросам.
Оба парня вцепились в ближайшие конструкции, и яхту сильно дёрнуло вперёд. В течении полуминуты яхта ускорялась, так, что обратная перегрузка явно чувствовалась. Когда уже мы рассекали мелкую рябь на Тверце, Саня отцепился и продолжил работу с парусом. Солнце постепенно вошло в зенит.
Устав от монотонной работы, Саня присел, руководя действиями нашего нового временного юнги. Скорость по приборам - двадцать узлов, максимальная для нашей яхты. Прибрав чуть чуть режим двигателя, я расслабился и принялся считать расстояние. До Твери около ста км, мы идём около тридцати пяти кмч. В итоге получается, что такими темпами пройдём речушку за три часа. Это если ветер будет всегда попутный. Учитывая, что по дороге река два раза искривляется, идя большой буквой S, то ветер не будет попутным даже если сохранится...
После того как прошли поворот, Саня оттеснил меня от места рулевого и повёл яхту сам, предварительно спустив парус.
Узнав у него, что тут на реке есть два порога-переката, я согласился отдать управление сане. Читал он где-то как нужно действовать.
Зато оказавшийся без работы Николай тоже зашёл в... короче, надстройку. И присел за столом, оглядывая всё великолепие интерьера. По местным меркам, конечно же, обилие стальных блестящих деталей, кожа на мягком диванчике и точность обработки деревянных деталей вызывает уважение.
- Николай, пойдём что ли вниз? А то, чую, Саня так увлечётся, что до самой Твери будет на руле.
- Отчегож не пойти, барин, - вздохнул он.
Спустились.
Внизу взгляду нашего пассажира предстал весь интерьер - кухонька, с обилием непонятных приборов и посудным шкафом, умывальником, стол кают-компании и прочие интересные детали.
Странно осмотрев всё это, особенно подивившись ковру под ногами (ковролин. Никаких излишеств) он прошёл вперёд. Я же последовал за ним.