– И все же, в котором часу вы оказались в парке?

– Дайте вспомнить, – усмехнулся ее собеседник. – В котором часу я оказался в парке?

Не знаю. Я и Дейлу Муди точно не смог сказать, во сколько, и, по его мнению, это ставило под сомнение мою невиновность. По пути туда я увидел воронку смерча. И понял, что парк непременно окажется у него на пути. Когда я там оказался, там уже творился кромешный ад.

Это было похоже… Вообще-то, вы сами знаете, на что это было похоже. Люди кричали, как безумные. Многие были ранены. Истерика. Паника. Шок. Как на войне. Такой ужас я видел впервые.

– Вы были на войне?

– Служил в авиации. В Ираке. Нашу базу как-то обстреляли из ракет. Этим негодяям повезло. Часть их ракет попала точно в цель. Тем из нас, кому повезло остаться в живых, пришлось… пришлось убирать останки погибших. – Лицо Дента приняло суровое выражение. – Война с воздуха, когда летишь в нескольких километрах над землей, выглядит совсем не так, чем когда тебе приходится собирать то, что осталось от твоего товарища, члена твоего экипажа.

Дент потянулся за стаканом и сделал глоток. Теперь они избегали смотреть друг на друга и какое-то время молчали. Первой заговорила Беллами, задав вопрос о том, что он увидел после торнадо.

– Вашего отца. Он бежал и вопил, как ненормальный. Сложив руки рупором, звал вас, своих детей. Первым на зов откликнулся Стивен. Он был похож на зомби, да и вел себя как живой мертвец. Говард схватил его за шкирку и встряхнул, чтобы он пришел в себя. После этого появилась Оливия.

Она была… Это был первый и последний раз, когда я видел, что такое женская истерика. Она бросилась к Стивену и обняла его так крепко, как будто не желала никогда и никуда его отпускать. Ваш отец прижимал к себе их обоих. Ваши родители плакали от счастья: ведь их сын оказался жив и здоров. Но их радость была недолгой. Вскоре до них дошло, что вас с сестрой нигде нет.

И тут они увидели меня. Оливия сразу бросилась ко мне. Видел ли я Сьюзен? Где она?

Она кричала мне в лицо какую-то чушь, винила меня, что я потерял Сьюзен, что это я виноват, что ее нигде нет. Короче, обвиняла во всех смертных грехах.

– Полагаю, она была вне себя от горя.

Дент какое-то время сидел молча, глядя куда-то в пространство.

– Наверное. Но позднее, когда тело Сьюзен нашли, я задумался над ее словами.

По-своему она была права. Будь я, как и собирался, в тот день со Сьюзен, она бы не отправилась в лес с Аланом Стриклендом. Она могла бы получить увечья или даже погибнуть, но по крайней мере не стала бы жертвой убийцы, задушившего ее.

– Мне кажется, и вы, и я оба терзались чувством вины за то, что мы живы, а она нет.

– Пожалуй. Но я не признался бы в этом Дейлу Муди. Он бы истолковал такое признание на свой лад. С меня хватило того, что я находился в двадцати-тридцати метрах от тела Сьюзен, когда его нашел пожарный. Я вместе с пожарными прочесывал лес. Кроме меня, там был еще с десяток людей, но только я попал под подозрение. Только я один. Муди договорился до того, что заявил, будто я вернулся на место преступления, как обычно поступают убийцы. Это надо сморозить такую чушь, – добавил Дент, немного помолчав. – В любом случае, когда я понял, что Сьюзен мертва, а не просто потеряла сознание, меня вырвало. Потом я отправился на поиски ее родителей, но, когда нашел их, жутко перетрусил.

У меня язык не повернулся сказать им правду. Я лишь махнул рукой в направлении того места, где ее обнаружили.

Дент замолчал, и, когда стало ясно, что говорить дальше он не намерен, Беллами решила уточнить:

– И что же было дальше?