— Оставляем оружие, а дальше с ветерком.

— Как оставляем? — удивился Сергей.

— Молча, без возражений. Здесь нечего бояться, так что оставляйте все, что есть, к тому же с этим барахлом нас не пропустят. Так что, братцы-кролики, разоружайтесь. Миру мир как говорится.

— А ты? — вскипел Ким.

— И я тоже.

Демонстративно бросил автомат, скинул разгрузку и снял с ремня нож. Равнодушно обвел взглядом застывших в нерешительности спутников и сваленное кучей на полу оружие. Развернулся и не спеша пошел от лифта в сторону дожидающейся нас дрезины. Сначала ничего не происходило, Ким и Сергей не спешили расстаться со своими смертоносными игрушками. Я оглянулся и подстегнул их решимость одним коротким предупреждением:

— Ждать не буду.

Дело сразу пошло веселее. Ким со вздохом бросил автомат на бетон, Сергей потянул руки под мышки, за пистолетами. Не желая стоять у них над душой, пошел себе дальше. У самой дрезины задержался, свернул из остатков махорки сигарету, закурил, занял место сзади и вопреки своим словам стал спокойно дожидаться своих соучастников.

Они подошли с недовольными минами на лицах. Я сделал несколько быстрых неглубоких затяжек и протянул Киму окурок, передвинулся на соседнее место и, похлопав по освободившемуся сиденью рукой, пригласил его сесть рядом:

— Прошу. Серега, ты чего встал, заводи, будешь рулить. Теперь все время прямо, с дороги не собьешься.

— Вижу, ты в хорошем настроении, — сказал тот, усевшись на место, пытаясь разобраться с зажиганием.

— А вы чего скисли? Ну ладно, Ким — кореец, а ты-то, Серега, вроде нормальный человек, без закидонов. Домой ведь едем! Чего спрашивается, грустить-то?

— Ты думаешь, я тебя без ножа не уделаю? — беззлобно спросил Ким.

— Я думаю, ты не будешь проверять, незачем.

— Это верно, но ты бы придержал все-таки язык.

— И не подумаю. — Во мне поднималось неподходящее ситуации мальчишеское озорство, хотелось сорить словами, и вообще меня потряхивало, будто в ожидании чего-то важного, от чего, возможно, зависело благополучное возвращение. Но я не мог понять причину своего возбуждения и от этого вел себя будто пьяный.

— Как хочешь, — согласился Ким. — Долго нам трястись по железке?

— Часа два с половиной, три при попутном ветре.

— Чего? — переспросил Ким. — Ну-ка посмотри на меня.

Я послушно взглянул ему в глаза.