Отодвинув сбитый из не ошкуренных досок шит в сторону, угрюмо осмотрел маленькую коморку. Которую хозяин таверны громогласно обозвал комнатой. По-видимому, здесь раньше хранились инвентарь и посуда, которые сейчас были выставлены в коридор. У стены стоял узкий, ветхий топчан с накиданным поверх сеном и тряпьём. В противоположной стене было прорублено малое оконце. Свет двух лун скудно освещал помещение, но глаза уже успели к этому времени привыкнуть к полумраку.

Принимая нечеловеческие усилия, всё же смог снять с себя кожаные сапоги. Намотанное на ступни тряпьё сбилось в кучу. А как наматывать правильно, он попросту не знал. На душе тут — же посветлело. Какое это было блаженство! Размять затёкшие пальцы ног! Успевшие набить не одну ноющую мозоль.

Устало повалившись на скрипучий топчан, юнец повернулся лицом к стене и закрыл глаза. С первого этажа доносились удалые песни, о храбром воине, победившем кривду и освободившем из плена правду. В голове роились дурные мысли. Отгоняя их будто назойливых мух, изо всех сил попытался заснуть. Но сон так и не шёл. Повертевшись с боку на бок на неудобном лежаке, всё же решился. И снова намотал тряпок на ноги, как мог обул сапоги и вышел из коморки.

Внизу всё еще доносились песни, но всё более нечленораздельные. Когда аккуратно спустился по лестнице в таверне осталось не более десятка человек, включая упившегося до потери сознания хозяина таверны.

Буян спал у очага прижав к телу жареный свиной окорок. Братислав уснул, сидя за столом с чаркой в руке. За дальним столом гудела небольшая компашка, которой явно было не до него. Меж столами прибирались отроки. Заметив его один из них выпрямился, едва не выронив посуду из рук. Прокравшись через зал, стараясь как можно меньше привлекать к себе внимания Перун поднялся по ступеням и выскочил наружу.

Холодный ночной ветерок, приятно обдувал лицо и грудь. Выбивая из головы последние остатки сна. Ночь была беззвездная. Тяжёлые дождевые тучи закрыли собой обе луны погрузив землю в кромешный мрак.

Из широкого сарая за таверной послышалось раздраженное ржание лошадей. По правую руку, вдали, полыхали костры большого города. Пользуясь прикрытием ночной завесы, он бросился влево. К тракту, а далее вдоль дороги к чернеющему вдалеке лесу. То и дело оглядываясь по сторонам будто вор. К его великому облегчению торговый тракт был пуст.

Вскоре хлопец добрался до первых стволов сосен. Спугнув по пути пару зайцев и одного очень наглого фазана, имевшего смелость выпорхнуть из-под самых ног. Проломившись не иначе как лось сквозь заросли ельника, упал на холодный песок. И с облегчением набрал полную грудь холодного воздуху. Отдышавшись и отхрипевшись, принялся лихорадочно стягивать с себя одежду и обувь.

Сердце бешено колотилось, норовя проломать грудную клетку и вырваться наружу. Всё тело лихорадочно дрожало. И унять дрожь, не получалось сколь не старался. Глубоко вдохнув и выдохнув наконец успокоился. Голова прояснилась от дурных мыслей и оторопи. Но где-то там, глубоко в душе всё-таки точил червячок страха. Страха пред неизведанным.

Раз за разом прогонял в голове события той самой роковой ночи. Ночи, когда он смог перевоплотиться в плоть зверя. Вот его бьют мечом. Боль, холод и неимоверный ужас охватывают тело. Его вышвыривают вон из круга не иначе как тряпичную куклу. Парень вспомнил, как больно грянулся оземь. Как сверху на него навалилась орда мертвечины. Его рвали и кромсали на части. И вот он уже в обличие зверя. Несокрушимый и могучий. Рвет и мечет смердящую дохлятиной плоть. И всё ему нипочём.

Раздетый донага паренёк бродил вдоль кустов ельника, жестикулируя и бубня под нос. Будто доказывая кому-то что-то очень важное. Наконец застыв на месте с опаской оглянулся по сторонам и со всего маха грянулся оземь!

Больно ободрав грудь и правое плечо, снова поднялся на ноги потирая ушибленные места. И снова грянулся всем телом оземь.

По рассказам одного из завсегдатаев таверны. Существовали такие люди в простонародье именуемые волколаками. Которым было подвластно оборачиваться в личину волка. Особо матёрые и мастеровитые научились оборачиваться в огромного медведя. По преданию для превращения им было достаточно всего лишь грянуться оземь, и перекувыркнуться через голову.

В эти сказки Перун не особо верил. Но всё же на кувыркался по покрытому иголками песку вдоволь. Наколов аки ёж себе спину, и разбив в кровь лоб и грудь обессиленно опустился на землю. Что же он делал не так?

Совсем отчаявшись решил выкинуть все лишние мысли из головы. Закрыв глаза, долго сидел на земле вслушиваясь и вникая в звуки и запахи ночного леса. За спиной послышалось шуршание сухих веток, где-то неподалеку гуторил старый сыч.

Хлопец поднял глаза к небу. Грозовые тучи, гонимые ветром, понемногу отступили от светил, оставив за собой большую половину лун. Вдалеке грянул гром, и раскатом пронесся над долиной. На лицо и плечи упали первые холодные капли. Начался мелкий секущий дождь. Совсем рядом мелькнула молния, с жутким грохотом ударив в одиноко стоящую посреди поля сосну. Дерево моментально вспыхнуло будто сухой хворост в горниле кузнеца!

Диковинный шрам на груди будто накалился. Начал жечь кожу и мышцы. Рассеянно проведя по уродливо выпуклым краям ладонью с ужасом увидел, как пальцы пошли удлиняться и обрастать густой чёрной шерстью. По мозгам ударила жуткая боль. Столь же внезапно сколь в пылу битвы кроит череп боевой молот. Не в силах себя сдерживать заорал дурным голосом и принялся кататься по земле, не контролируя своё тело. В ушах шумел звон тысячи колоколов, но даже сквозь него было слышно, как хрустят и выламываются его кости.

В поле, рядом с ним, одна за одной били ветвистые молнии. С каждым новым ударом земля сотрясалась, с грохотом принимая в себя необузданную силу небес. Мелкий секущий дождь перешёл в настоящий ливень, когда наконец боль отступила. А в голову мощным потоком хлынули новые, многократно усиленные чувства и запахи.

Дрожа всем телом. На подкашивающихся ногах, всё же нашёл в себе волю чтобы выпрямиться во весь рост. В тело стремительно вливались доселе невиданные, чудовищные силы. Не в состоянии себя сдерживать Перун издал громогласный крик, медленно перетекший в звериный вой.

Кроны деревьев дрогнули, когда одна из молний ударила в землю в трёх шагах. Ночной мир вокруг расцвел новыми красками. Зверь жадно втянул воздух. Учуял, что за версту к северу расположилась на ночёвку стая диких кабанов. Вожак, седой могучий хряк поднял уже успевшую уснуть родню. Стадо диких свиней уходило в лес, подальше от страшного хищника. В полста шагах слева в песке рылся ёж. Тьма ночи, уступила место белому дню. Теперь он был готов посчитать пятнышки на крыльях ночной бабочки, порхающей вдали, посередь поросшего травой поля.