И он замахнулся мечом и с размаху рассек пополам тело Брейка. Меч прошел сквозь жертву, точно горячий нож сквозь масло, без малейших усилий разрубив его от плеча до пояса. Мантия Брейка осела на пол – под ней ничего не было.

Казначей потыкал мантию ногой. Из рукава показалась волшебная палочка Брейка.

Казначей оглянулся на то место, где в последний раз видел палочку, выпавшую из руки Брейка. Но там ее не было. Он снова взглянул на палочку, торчащую из-под одежды. Хмыкнул, наклонился и подобрал ее.

Палочка выглядела внушительно: черное дерево было украшено замысловатой резьбой, и сквозь прорези виднелась белая сердцевина из рога единорога.

– Прекрасный сувенир! – сказал казначей и взмахнул палочкой.

В тот же миг палочка змеей оплела руку казначея. Казначей вскрикнул от боли и изумления, когда палочка раздавила ему руку. Затем она пустила черно-белые корни в его плоть.

– Нет! – вскричал казначей. Он упал на колени. Меч был его единственной надеждой. Он схватил его левой рукой. Если вовремя отрубить себе правую руку…

Но не успел казначей поднять меч, как из его левой руки тоже полезли наружу черно-белые щупальца. Он завизжал и упал на спину. Теперь щупальца перли отовсюду: из плеч, из ног, из живота, из груди, из лица. Его правая рука мерцала и таяла; предсмертные вопли казначея быстро стихали, и его тело превращалось в жуткий полупрозрачный призрак.

От беспорядочной массы, в которую превратилось тело казначея, отделился и упал на пол какой-то ком. Ком превратился в тощую обнаженную фигуру, одна кожа и кости, распростертую на полу. А полупрозрачный призрак быстро обретал плоть.

На Брейке была изорванная мантия казначея, но он в ней выглядел куда величественнее, чем казначей или сам Брейк при жизни. Он посмотрел на свои сильные руки, на мощное тело, которым обладал теперь. Он подошел к зеркалу и посмотрел на себя.

– Я тебя помню, – сказало отражение.

– Это правда, – сказал он. – Брейка больше нет. Я, Мефисто, вернулся!

Гордон прошел по следам, оставленным сражающимися, по одному коридору, свернул в другой. По дороге он укоризненно цокал языком, оценивая ущерб, нанесенный школе: из стен торчало средневековое оружие, там и сям были безжалостно вырублены куски камня из стен. Гордон внимательно смотрел себе под ноги, обходя те части пола, что были превращены в озерца расплавленного металла – теперь остывающие – или лужи кислоты – по-прежнему весьма опасные..

Гордон с опаской вошел в Большой Холл. Он увидел доспехи, которые боязливо выглядывали из-за угла, чтобы убедиться, что буря миновала, прежде чем пробраться на свое законное место.

Гордон наклонился к безжизненной тощей фигуре, лежащей на полу. Он взял изорванную мантию, принадлежавшую Брейку, и накрыл фигуру.

Набрасывая край одежды ей на голову, он почувствовал, что на него кто-то смотрит.

Блуждающий глаз упал на пол, когда его хозяина зарубили, и откатился к стене. Там он и остался лежать. Гордон подобрал его, поднес кулак ко лбу и сосредоточился.

– Так чего же ты хотел, Брейк? – спросил вслух Гордон. – Игтлиум ингерсфей! – пробормотал он себе под нос. В руке у него появилась шкатулочка. Гордон откинул крышку, полюбовался лежащими в ней драгоценностями. Потом высыпал все это в карман, сосредоточился снова – и получил прекрасный набор небесных сфер. Гордон положил их на пол и сосредоточился еще раз. И в руке у него появился гримуар колдуна Аукинша.

– Ну что ж, почитаем! Занятное, должно быть, чтение! – сказал себе Гордон.

Шестиклассник Асгард был одним из лучших спортсменов в школе, и потому неудивительно, что он догнал беглецов первым. Гормошка неслась впереди с большим отрывом, Парри, хоть и запыхался, шел вторым. А вот Фредди, прямо скажем, был не создан для длительных пробежек и изрядно приотстал. Именно его и схватил шестиклассник.