— Пока вы философствуете, обед остынет, — напомнила им мадам Себастьен. — Вашу руку, молодой человек.

Алекс с подчеркнутой галантностью подал ей руку, а Леон предложил Рене и Чармиан:

— Поскольку у нас не хватает мужчин, я буду кавалером для вас обеих. — И, подхватив дам под руки, он повел их вслед за матерью и Алексом в столовую.

Длинный полированный стол украшали кружевные салфетки, старинные серебряные приборы и бокалы пурпурного венецианского стекла. В центре возвышалась epergne — огромная ваза для фруктов на витых серебряных ножках. Семья Себастьенов издавна была состоятельной и получала доход не только от дома мод. Шатовье со всей его обстановкой приобрел еще дед Леона. Когда-то все это принадлежало герцогской фамилии, целиком уничтоженной в годы революции. Дом и обстановка уцелели чудом.

Вдоль стола стояли канделябры со свечами, колеблющееся пламя которых мягко дополняло сияние скрытых в стенах неоновых ламп. Тяжелые портьеры не были задернуты, а через распахнутые окна в комнату лился аромат любимых ночных цветов мадам Себастьен.

Старомодное великолепие обстановки очаровало девушку, в нем чувствовалась былая слава этого дома. И присутствующие здесь мужчины, и прекрасно одетые женщины были достойны этих стен. Привыкшая к современному сугубо утилитарному подходу к одежде и к простой обстановке новых квартир, Чармиан чувствовала себя так, будто вдруг оказалась в XVIII веке.

Леон сел во главе стола, а Рене тактично уступила свое законное место напротив него мадам Себастьен и села слева от мужа. Алекса усадили рядом с Рене, а Чармиан оказалась напротив них. Это сильно смущало девушку — ей некуда было скрыться от пристального взгляда Алекса, который был устремлен прямо на нее.

«Его, похоже, интересует, что я здесь делаю», — подумала она. Впрочем, она не могла бы это объяснить даже самой себе. Прекрасное поместье Себастьенов с его великолепной обстановкой не имело ничего общего с убогим домиком родителей Чармиан на лондонской окраине. Своим присутствием здесь она была обязана лишь исключительному гостеприимству хозяев.

— Леон сказал мне, что берет вас в свой салон, — обратился Алекс к Чармиан. — Меня это радует. Поскольку у вас с Алтеей одинаковые фигуры, Леону будет удобно моделировать наряды для нее.

Упомянув о фигуре, он таким оценивающим взглядом посмотрел на ее обнаженные плечи, что у Чармиан появилось желание выплеснуть ему в лицо вино из своего бокала.

— Да, это очень удобно, — сдержанно заметил Леон, — хотя я готовлю для мадемуазель участь получше, чем быть живым манекеном для твоей сестры. Но прежде ей придется еще многому научиться.

— Да, придется, — подтвердил Алекс таким тоном, что Чармиан покраснела.

— Мсье Себастьен не понял, что вы имели в виду, — с вызовом сказала Чармиан.

Алекс насмешливо поднял бровь.

— А вы уверены, что сами поняли, что я имел в виду? — спросил он ее.

— Давайте не будем говорить о делах, — вмешалась мадам Себастьен, расслышав в разговоре опасные нотки. — Может быть, мистер Димитриу расскажет нам о своем острове, который, к моему глубокому сожалению, скоро утратит свою первозданную красоту из-за строительства там ультрасовременного отеля?

Мадам порой высказывала свое мнение довольно откровенно.

— В какой-то мере это можно назвать благотворительностью, — спокойно ответил Алекс, бросив колкий взгляд на Чармиан. — Я не считаю себя вправе использовать все прелести острова только для собственного удовольствия.

— Но ведь эта благотворительность не без выгоды? — предположил Леон.

— Возможно. — Алекс был невозмутим. — Но отель даст работу местному населению, которое сейчас едва сводит концы с концами, добывая себе пропитание рыбной ловлей, не приносящей почти никакого дохода.