– Представляю, что бы сейчас сказал мой папа, если бы увидел!
Её явно расстроила сегодняшняя перепалка с отцом, но отказываться от любимого дела она не собиралась. Настя подбежала к Косте и повисла у него на шее. Она начала целовать его в губы и оторвалась только тогда, когда почувствовала, что кончается воздух.
Потом она взяла мольберт и стала выбирать место. Водрузив его у самого края крыши, поставила перед ним пластиковый стул. Костя принёс ящик с красками.
– Ещё мне нужна вода, – Настя взяла стакан с кисточками и показала Косте.
– Сейчас, у меня всё есть, – Костя вытащил пластиковую полторашку с водой из тайника и наткнулся ещё на один предмет. Пошарив, достал старенький однокассетный магнитофон ИЖ-302. Проверив батарейки, Костя извлёк из тайника несколько кассет. Просмотрев все, он взял Розенбаума и вставил кассету в магнитофон.
Настя уже делала набросок карандашом. На холсте проступали трубы, завод и очертания городского пруда. Костя принёс себе стул и сел чуть позади своей художницы.
Настя обернулась, весело подмигнула и стала смешивать краски. Костя включил магнитофон – сначала почти неслышно. Потом он стал постепенно добавлять звук, чтобы голос музыканта стал отчётлив, но не мешал Насте работать.
Костя сидел на стуле и смотрел вверх, на звёзды. Их было мало – едкий чёрный дым застилал почти всё небо, но некоторые всё-таки были видны. Они горели в одиночестве, выпав из своих созвездий, указывая ночным путникам дорогу и охраняя небо от посягательств земной цивилизации.
Часть 2. Папа
Глава 2.1
В восемь утра рюмочные и кафе ещё не работали, поэтому они зашли в магазин, купили чекушку водки, сырную нарезку, триста граммов варёной колбасы и полбуханки хлеба.
– Куда пойдём? – смущённо спросил Вениамин.
– Тут парк рядом хороший. Народу нет сейчас. Сядем, поговорим. – Сергей Семёнович собрал покупки в полиэтиленовый пакет, сгрёб сдачу и положил в карман потёртой кожаной куртки. – Идём.
Через пять минут они уже сидели на лавочке, повернувшись друг к другу и склонившись над расстеленной газетой. Со стороны Сергей Семёнович и Вениамин были похожи на гроссмейстеров над шахматной доской, обдумывающих очередной ход.
Но на их сегодняшней доске были расставлены не шахматные фигуры, а две рюмки, которые Сергей Семёнович достал из своей чёрной сумки. Дунув в каждую рюмку, он поставил их примерно на позиции ферзей. Затем взял бутылку, взболтал её и, подняв к свету, оценил качество закрученного, как он любил говорить, «змия».
Вениамин очень смущался и постоянно озирался по сторонам. Для него такое времяпрепровождение было в новинку. Казалось, что сейчас из-за кустов выйдет милиция, а ещё хуже – его родители, которые будут молча стоять и укоризненно качать головами: «Мы же говорили тебе: нужно было оканчивать институт и работать врачом в клинике».
– Ты сейчас как из «Афони», – Сергей Семёнович улыбнулся и разлил водку по рюмкам. – Не обижайся. Я по-доброму.
Вениамин действительно смотрелся очень комично. И если бы не его двадцать три года, то он бы идеально подходил на роль собутыльника главного персонажа, которого сыграл Леонид Куравлёв в известном фильме. Он был одет так, словно не провёл сутки на работе, а только что вышел из дома, где несколько часов занимался своей одеждой. Стрелки на серых брюках были идеально отглажены. Желтоватая рубашка виднелась из-под чёрного жилета. Воротник, пристёгнутый маленькими пуговицами, прижимал безупречный узел старомодного коричневого галстука. Образ дополняла причёска: «модельная» стрижка с пробором, показывающим безукоризненную светлую дорожку среди его чёрных волос.
– Давай за тебя, – Сергей Семёнович поднял рюмку. – Кстати, сегодня ровно месяц, как ты со мной работаешь.
– Да, точно. Всего месяц, а кажется, что целый год, – так много всего случилось. Время пролетело незаметно. – Вениамин тоже поднял свою рюмку, недоверчиво посмотрел внутрь, чокнулся с Сергеем Семёновичем и залпом выпил.