Ужас, наконец, протащил в сознание тяжёлые кольца и свился в клубок. Крик был отвратителен Лениной натуре, она повышала голос крайне редко, тем прочней врезался каждый случай в память потерпевших.

— Рома, на фига ты взял эту грёбаную банку?!

Фанта сочла уместным удалиться из кухни, Нюся шмыгнула следом — не так уж ей интересен этот дурацкий мультик.

— А что такого? — пролепетал Рома.

— Это моя мазь от дерматита, чтоб тебя, Рома, ты же всё сожрал!

Минут через сорок Лена с выпученными глазами и захлёбывающейся воплями Нюсей подмышкой звонилась к Димке, помогая звонку левой ногой.

— …он как грохнется, до сих пор в отрубе, c пульсом полный швах!

Сонный Димка в одеяле моргал на неё из-под белёсых ресниц.

— А я что? Сама и откачивай, ты медсестра!

— Ветеринарная! Дим, это кранты! Фанта озверела, начала на Ромку швыряться, еле в спальне заперла, боюсь, как бы дверь не вынесла. С Нюсей истерика, она любит поорать, но чтоб так… Здравствуйте, Татьяна Викторовна, возьмите, пожалуйста, Нюсю, умоляю, племяннику плохо, а она испугалась!

Дима, уже одетый, сбегал вслед за Леной по лестнице, шлёпая тапками.

— В скорую звонила?!

— Ещё чего! У Ромки картина в ноль героиновый передоз, это я тебе точно говорю, а у меня ребёнок азиатской внешности без документов вообще!

— Дура! Ты его мазь жрать не заставляла… — притормозив, Дима подозрительно сощурился на Лену сверху вниз. — Или это была не мазь?!

— Заткнись!

— Если он у тебя кинется, приедет милиция, и вот она точно станет задавать вопросы, это уже я тебе точно говорю. Звони, дура, в скорую!

Рома по-прежнему лежал на полу в осколках тарелки и зеленоватых подтёках мороженого. Фанта не лаяла и с дверью не сражалась, но рычала низко и хрипло, в то же время в рыке проскальзывали скулящие нотки. Лена убежала искать телефон. Вернувшись, она застала Диму на коленях.

— Делаю искусственное дыхание, — пояснил он, — челюсти зажаты…

— Уже делала. Ерундой занимаешься, отвали, я сама.

Массаж сердца тоже не помогал, но создавал иллюзию контроля над ситуацией.