- Дерхо, - женщина протянула руку и, едва касаясь, поправила рубиновую заколку на галстуке Его Сиятельства, и вся его стальная выдержка пошла прахом, сменившись откровенным желанием… желанием наказать эту несносную северянку, как он мгновенно исправился в своих разгоряченных мыслях, - я все сделаю, как надо.
- Не «как надо»! А по моей…, - когда тонкие пальцы, унизанные колечками, разгладили ткань его парадного камзола, Эруан смог только перехватить тонкое запястье и слегка сжать, не позволяя Шейне продолжить затеянную ею игру. – Послушайте, леди Артэ, на кону жизнь не только моей дочери, но и королевской семьи. Оставьте ваши попытки вывести меня из себя и будьте хоть немного серьезнее. Иначе я закину вас в карету и отправлю обратно в Эльт, но уже под стражей.
- Прикрыть принцессу, следить за присутствующими, ожидать вашего знака, - женщина стряхнула ладонь графа и отошла от него, демонстрируя холодную усмешку. – Оставляю за собой право, в случае форс-мажора, действовать сообразно обстановке.
- Без отсебятины, Шейни, - смягчил тон Эруан, наблюдая, как волчица вздрогнула от такой фамильярности, но тут же натянула на лицо самую соблазнительную улыбку из своего, как оказалось, богатейшего арсенала. И где только навострилась хвостом вертеть в эльтийской-то глухомани. Барс отчетливо понял, какая задача ему предстоит сразу после свадьбы Эйлис. И сейчас эта задача откровенно манила его приступить к более решительным действиям, но опасность созревшего заговора отрезвляла графа похлеще ледяного душа. Которым он пользовался по нескольку раз за день после стычек с Шейной.
- По обстановке… Барс, - янтарь в глазах волчицы превратился в сущий мед, в котором Северный утонул без сожалений, оставляя за ней последнее слово в этом разговоре.
Он молча взял протянутую ему руку и, прикоснувшись губами к внутренней стороне запястья, на котором остались едва заметные следы его хватки, стремительно увлек леди Артэ к выходу из гостевой комнаты главного столичного Храма. Навстречу им несся хрустальный перезвон, возвещающий о скором прибытии невесты в обитель Светлого Бога.
Глава 38.
- А потом, Вашвеличство, она эту иголку зубами из родового кинжала и прямиком Северному Барсу в бедро и загнала! – глаза Геомы, размером каждый с полновесный золотой, светились от возможности первой рассказать очнувшейся после продолжительного обморока Регине о произошедшем в Храме. – А дальше… сама я уже в это время доползла до первых скамеек и видно было все, как на ладони у Пресветлого.
- Геооомаааа! Я тебя разжалую, если ты мне сейчас же не прекратишь свои лирические отступления! – Королева, которая второй час слушала свою фрейлину, теряла терпение и грозила рассказчице всеми известными ей пытками, пока не привела окончательно веский аргумент. – Я позову сейчас… Сангиру!
- Она в целительской, от страха откусила себе кончик языка, - безмятежно произнесла баронесса Аунтийская, оправляя складочки на платье.
- Ирманию, - сдвинула брови Ее Величество Горицийская.
- Заикается при одном упоминании о свадьбе, - скромно потупилась Геша.
- Торнилла? Вельма? – глаза Регины метали молнии, которые, впрочем, никакого урона ее собеседнице не наносили.
- Первую утащили гвардейцы, сказали – следственный эксперимент будут проводить, - легкомысленно махнула рукой баронесса по направлению северного крыла Дворца, где располагались казармы гвардии и службы лорда Мирана. – Она же, оказывается, по просьбе герцога Офанаси готовила ему омолаживающий эликсир. А рецепт его же, родовой. Потом этот эликсир с одной интересной добавкой безопасники обнаружили в алхимических бомбах, установленных по всему Храму.
- А Вельма…, - с безнадежностью приговоренного к медленной, мучительной казни закатила глаза Ее Величество.
- Оу! Эта застряла на кухне. Сказала, что не выйдет, пока стресс не заест, - с легкостью сдала конкурентку Аунтийская и продолжила с любезнейшей из своих отработанных перед зеркалом улыбочек. – Остальные «змейки» забаррикадировались в сиреневой гостиной и принимают только передачи из шампанского и еды. Говорят, такое событие, как свадьба наследника, надо отметить по-особому.
- А эта, ну, как там ее, - Регина пощелкала пальцами в воздухе, - тезка моей невестки… Тьфу, грых! Дирхо! Дуся! Дульсинея Эльтийская!
На минуту лицо Геомы застыло скорбной маской, но потом девушка с тяжелым вздохом, от которого слегка затрещали швы декольте, выдала:
- Нет больше нашей Дусечки, - и заплакала горько, как маленькая девочка, некрасиво всхлипывая и размазывая слезы по накрашенным щечкам. Королеву заметно передернуло, но она вынула платочек из рукава пеньюара, в который ее переодели служанки, перед тем, как уложить в кровать, и впихнула в руку фрейлины. – За-а-а-бра-а-ал ее гад чешуйчаты-ы-ы-ый с собо-о-о-ой в пусты-ы-ы-ню ги-и-иблу-у-ую!
На последнем слове Геша взвыла совсем не по-детски, отчего Регина осенила себя защитным знаком Пресветлого и отодвинулась подальше от зареванной баронессы.