Однако дела ланкастерцев были плохи. Все шло так, как говорил Дик. Ночная стража уже сняла свои доспехи; остальные — разутые, неодетые, не подготовленные к битве — все еще сидели по домам. Во всем Шорби было, пожалуй, не больше пятидесяти вооруженных мужчин и оседланных коней.

Звон колоколов, испуганные крики людей, которые бегали по улицам и колотили в двери, очень быстро подняли на ноги человек сорок из этих пятидесяти. Они поспешно вскочили на коней и, так как не знали, откуда грозит опасность, помчались в разные стороны.

Когда Ричард Глостер доскакал до первого дома в Шорби, у входа в улицу его встретила только горсточка воинов, которая была разметена им, точно ураганом.

Когда они проскакали шагов сто по городу. Дик Шелтон притронулся к руке герцога. Герцог натянул поводья, приложил трубу к губам, протрубил условный сигнал и свернул направо. Весь его отряд, как один человек, последовал за ним и, пустив коней бешеным галопом, промчался по узкому переулку. Последние двадцать всадников остановились у входа в него. Тотчас же пехотинцы, которых они везли позади себя, соскочили на землю; одни стали натягивать луки, другие захватывать дома по обеим сторонам улицы.

Удивленные неожиданно изменившимся направлением отряда Глостера и обескураженные решимостью его арьергарда, ланкастерцы, посовещавшись, повернули коней и поскакали к центру города за подкреплением.

Та часть города, которую по совету Дика занял Ричард Глостер, лежала на небольшой возвышенности, за которой начиналось открытое поле, и состояла из пяти маленьких уличек с убогими домишками, в которых ютилась беднота.

Каждую из этих пяти уличек поручили охранять сильным караулам; резерв укрепился в центре, вдали от выстрелов, готовый подоспеть на помощь, если понадобится.

Эта часть города была так бедна, что ни один ланкастерский лорд не жил тут, даже слуги их ее избегали. Обитатели этих улиц сразу побросали свои дома и, крича во все горло, побежали прочь, перелезая через заборы.

В центре, где сходились все пять улиц, стояла жалкая харчевня с вывеской, изображавшей шахматную доску. Эту харчевню герцог Глостер избрал своей главной квартирой.

Дику он поручил охрану одной из пяти улиц.

— Ступайте, — сказал он, — заслужите себе рыцарское звание. Заслужите мне славу — Ричард за Ричарда! Если я возвышусь, вы возвыситесь вместе со мною. Ступайте, — прибавил он, пожимая ему руку.

Чуть только Дик ушел, герцог обернулся к маленькому оборванному стрелку.

— Иди, Дэттон, и поскорее, — сказал он. — Иди за ним. Если ты убедишься в его верности, ты головой отвечаешь за его жизнь. И горе тебе, если ты возвратишься без него! Но если он окажется изменником или если ты хоть на одно мгновение усомнишься в нем, — заколи его ударом в спину.

Между тем Дик торопился укрепить свои позиции.

Улица, которую он должен был охранять, была очень узка и тесно застроена с двух сторон домами, верхние этажи которых, выступая вперед, нависали над мостовой. Но она выходила на рыночную площадь, и исход битвы, по всей вероятности, должен был решиться здесь.

Всю рыночную площадь заполняла толпа беспорядочно мечущихся горожан, но неприятеля, готового ринуться в атаку, еще не было видно, и Дик решил, что у него есть некоторое время, чтобы приготовиться к обороне.

В конце улицы стояли два пустых дома, двери их после бегства жильцов так и остались распахнутыми. Дик поспешно вытащил оттуда всю мебель и построил из нее баррикаду у входа в улицу. В его распоряжении было сто человек, и большую часть их он разместил в домах: лежа там под прикрытием, они могли стрелять из окон. Вместе с остальными он засел за баррикадой.

Между тем в городе продолжалось сильнейшее смятение. Звонили колокола, трубили трубы, мчались конные отряды, кричали командиры, вопили женщины, и все это сливалось в общий нестерпимый шум. Но наконец шум этот начал понемногу стихать, и вскоре воины и стрелки стали собираться и строиться в боевом порядке на рыночной площади.

Очень многие из этих воинов были одеты в синее и темно-красное, а в конном рыцаре, строившем их в ряды, Дик тотчас узнал сэра Дэниэла.

Потом наступило затишье, и вдруг в четырех концах города одновременно затрубили четыре трубы. Пятая труба ответила им с рыночной площади, и сразу же ряды войск пришли в движение. Град стрел перелетел через баррикаду и посыпался на стены обоих укрепленных домов.