— Из Сиэтла. На той неделе.

Тедди ждал пояснения, но оно не последовало.

— А в судебных приставах давно?

— Четвертый год.

— Тогда ты в курсе, какой это узкий круг.

— Ну да. Ты хочешь услышать, почему я перевелся. — Чак покивал, что-то для себя решая. — А если я скажу, что меня достали дожди?

Тедди развел ладони в стороны примирительным жестом:

— Как скажешь…

— Но ты прав, это узкий круг. Все друг друга знают. Так что рано или поздно — как это говорится? — сорока принесет на хвосте.

— Точно.

— Это ведь ты поймал Брека?

Тедди кивнул.

— Как ты догадался, где его искать? Полсотни следаков отправились в Кливленд, и только ты один в Мэн.

— Однажды мальчишкой он там отдыхал с семьей. Помнишь, что он проделывал со своими жертвами? Обычно это проделывают с жеребцами. Я поговорил с его теткой. Она мне рассказала: в детстве он был по-настоящему счастлив один раз — на ферме, где выращивали племенных жеребцов, неподалеку от коттеджа, который снимала его семья в штате Мэн. Поэтому я отправился туда.

— Пять пуль в него всадил, — сказал Чак, разглядывая пену внизу.

— И еще столько же всадил бы, — сказал Тедди. — Но больше не понадобилось.

Чак понимающе кивнул и сплюнул через перила.

— Подружка у меня японка. То есть родилась здесь, но… Выросла в лагере для интернированных. В тех краях — Портленд, Сиэтл, Такома — до сих пор сохраняется напряжение. Людям не нравится, что я с ней.

— Поэтому тебя перевели.

Еще кивок, еще плевок. Чак проследил, как тот упал в бурлящую пену.