Я укоризненно взглянула на него.

— Извини, — сказал он. — Конечно, не рассказывала.

Я показала ему электронное письмо.

— Никак не пойму, этот тип просто шутник или нет, — сказала я.

— Не знаю, — откликнулся Дон Картер, — но полагаю, следует известить власти. Полицейским надо найти этого субъекта, потому что он вполне мог быть свидетелем пожара. До нас дошли сведения, что в Бедфорде полицейские задержали одного паренька за езду в состоянии наркотического опьянения. У его родственников есть влиятельный адвокат, предложивший заключить сделку, козырем которой должны быть свидетельские показания этого паренька против Марти Бикорски. Парень говорит, что, возвращаясь неделю назад с вечеринки в три часа ночи с понедельника на вторник, он проезжал мимо дома Спенсера. И клянется, что видел, как Бикорски медленно подъезжал к дому на своем фургоне.

— Господи, откуда ему знать, что это машина Марти Бикорски? — возразила я.

— Дело в том, что этот парень попал в небольшую аварию в Маунт-Киско, после чего оказался на станции техобслуживания, где работает Марти. Он увидел машину Марти и пришел в восторг от ее номерного знака. Стал его расспрашивать. На знаке есть буквы «М», «О» и «Б». Полное имя Бикорски — Мартин Отис Бикорски.

— Почему он до сих пор не заявил в полицию?

— Бикорски уже арестован. Парень улизнул на вечеринку, и ему здорово влетело от родителей. Говорит, что если бы арестовали не того человека, тогда бы он заявил.

— Ну разве это не образец гражданина? — сказала я, но была, по сути дела, смущена словами Дона.

Я припомнила, как спросила Марти, сидел ли он в машине, когда вышел на улицу покурить, и при этом заметила, как жена бросила на него предостерегающий взгляд. И теперь, как и тогда, я спрашивала себя, не говорил ли этот взгляд как раз об этом. Поехал ли он куда-нибудь, вместо того чтобы сидеть в машине с включенным двигателем? Дома в его поселке стоят очень близко друг к другу. Какой-нибудь сосед, у которого в доме было открыто окно, мог услышать посреди ночи шум работающего двигателя. Было бы вполне объяснимо, если бы рассерженный и огорченный Бикорски, выпив пару пива и проезжая мимо ухоженного и красивого особняка в Бедфорде, подумал о том, что потеряет собственное жилище. А потом он мог бы что-нибудь сделать с этим домом.

Полученные мной по электронной почте со-общения, казалось, подтверждали эту версию событий, что меня очень беспокоило.

Чувствовалось, что Дон за мной наблюдает.

— Ты думаешь, мне изменяет чутье в отношении людей? — спросила я.

— Нет, я думал, что оно, к сожалению, изменяет тебе в отношении этого парня. Из того, что ты мне рассказала, ясно, что Марти Бикорски есть о чем беспокоиться. Если он свихнулся и поджег этот дом, то, уверяю тебя, его ждет большой срок. В Бедфорде живет немало высокопоставленных лиц, и вряд ли они допустят, чтобы кто-то поджег один из их домов и при этом легко отделался. Уж поверь мне, в конечном итоге он намного выиграет, если сможет увильнуть от ответственности.

— Надеюсь, ему не придется этого делать. Убеждена, что он невиновен.

Я пошла к своему столу. Там по-прежнему лежал экземпляр «Пост». Я открыла газету на третьей странице — там, где была статья о том, что Спенсера видели в Швейцарии и что пропала Вивьен Пауэрс. Раньше я прочитала лишь первые два параграфа. В остальной части был в основном перепев истории «Джен-стоун», но мне удалось найти информацию, которую и надеялась найти, — фамилии родственников Вивьен Пауэрс из Бостона.

Алан Десмонд, ее отец, напечатал заявление: «Абсолютно не верю, что моя дочь поехала в Европу к Николасу Спенсеру. В последние недели она часто разговаривала по телефону с матерью, сестрами и со мной. Она глубоко опечалена его смертью и собирается вернуться в Бостон. Если он жив, она этого не знает. Я точно знаю, что она не стала бы по своей воле подвергать семью таким испытаниям. Что бы с ней ни случилось, произошло это без ее участия и согласия».

Я тоже так считала. Вивьен Пауэрс действительно горевала по Николасу Спенсеру. Нужно обладать особой жестокостью, чтобы умышленно исчезнуть, заставив родственников каждую минуту страдать в неведении о том, что с вами случилось.

Я села за стол и стала просматривать свои записи, относящиеся к посещению дома Вивьен. Бросилась в глаза одна вещь: она сказала, что в ответ на письмо от матери ребенка, вылеченного от рассеянного склероза, был послан стандартный ответ. Я вспомнила, что Каролина Саммерс говорила мне, что так и не получила ответа. По-видимому, кто-то из машинописного бюро не только передал письмо третьему лицу, но и уничтожил все записи о том, что оно существовало.