Наконец, впереди маячит заветная дверь. Я врываюсь внутрь, отгоняя от себя дурные воспоминания. По памяти прохожу по коридорам, в которых царит непроглядная мгла, и вываливаюсь в тот самый зал.
Взгляд выхватывает стул на полу — когда-то к нему была привязана Вероника, и кишки сводит от дурных предчувствий. Он как на поминание о том, что однажды мы уже прошлись по самой грани. Тогда Артур чуть не лишился своей женщины, теперь я.
— Лера! — получается полу шепот полу крик, — Лерка, ты тут?
Ну же, Ежик, выползай из той норы, в которую забилась.
Проходит пять секунд, десять и я уже чувствую, как седеют волосы у меня на висках, а потом раздается легкий шорох, и откуда-то из темного угла выныривает хрупкая фигурка. Она налетает на меня так, что едва не сбивает с ног, обнимает крепко-крепко и дрожит.
— Я убью тебя, Вознесенская, — стискиваю ее в объятиях так крепко, что она охает, — точно убью.
Лерка шмыгает носом и начинает беззвучно рыдать. Я только чувствую, как моментально промокает рубашка у меня на груди.
— Демид! — раздает отклик откуда-то с улицы.
— Здесь мы! Все в порядке. Выходим.
Лерка цепляется за меня, как маленький ребенок и продолжает содрогаться от рыданий.
— Все, Лер, все. Успокаивайся, — глажу ее по спине, — все закончилось. Идем.
Отчаянно мотает головой и еще сильнее жмется ко мне. Такая маленькая и беспомощная, что сердце сжимается.
— Ох, беда ты Рыжая, — подхватываю ее на руки и несу на выход.
Нас встречает свет фонариков, и Ежик тут же отворачивается, утыкаясь носом мне в плечо. Затихает, зараза. Прибил бы, да жить без нее не смогу.
— Кто бы тут ни был — все уехали. Мы нашли следы, — коротко отчитывается Стеф и по рации связывается со своими, для выяснения деталей.
Я усаживаю Лерку в машину, сую ей в руки бутылку с минералкой, жду пока она сделает несколько рваных глотков и только после этого задаю вопрос:
— Что произошло?
— Я накосячила, — горько выдыхает она. У нее откат, зубы стучат так, что на весь завод слышно.
— Это понятно. Как именно?
— Клиент на работе. Проблема с оплатой. Долг. На меня.