— То есть ты изначально планировала сделать вид будто потеряла ребенка?

— Браво, Демид, — картинно хлопает в ладоши, — Я всегда знала, что ты умный. Да, решила убить двух зайцев одним выстрелом. И от «ребенка» отделаться, и твою выскочку нейтрализовать. И у меня бы все вышло, если бы ты не притащил меня в эту сраную клинику!

Жалость, которую я испытывал к Эльвире еще несколько минут назад, безвозвратно растворилась. Потому что не жертва она ни фига, а такая же тварь, как и папаша. Яблочко от яблоньки…

— Какое вообще твоему отцу дело до меня и моего бизнеса?

— Личные счеты. Он же еще с твоим папашей работал. Они не поделили что-то. То ли деньги, то ли женщину. И когда твой помер, мой все силы приложил, чтобы оттяпать у вас семейное дело, а вы выстояли, а потом еще и поднялись так, что до вас не дотянуться. А он как был никчемным неудачником, так им и остался.

Теперь все встает на свои места.

Я вспоминаю, как после смерти родителей мы с Артуром оказались вдвоем против целого мира. За спиной маленький Кирилл и никакой поддержки, а вокруг свара голодных псов. Как нас трепали, пытаясь оторвать кусок побольше, как нападали со всех сторон — даже вспоминать не хочется. Но Элька права. Мы выстояли, справились, закалив характеры и став теми, кто мы есть.

Я больше не хочу с ней разговаривать. Мне надоело. Выводы я сделал, приговор вынес. Поэтому поднимаюсь, отставляю стул в сторону и иду к выходу.

— И что теперь, Барханов? — кричит мне в спину, пытаясь за наглостью спрятать свой страх. Но я чувствую его, как зверь, и дурею от желания наброситься и разорвать.

— Для вас? Ничего хорошего.

Под моим взглядом она бледнеет, потому что знает — не прощу, не пущу на самотек, не позволю сбежать. Всех утоплю. И папашу, и брата, и ее саму.

— Знаешь, Эль, — произношу уже на пороге, — жалко тебя разочаровывать, но наследник у меня уже есть.

— Ха-ха, смешно, — фыркает, но напоровшись на мой взгляд, затыкается. Лицо вытягивается, глаза становятся огромными, и в них плещется неверие и совершенно детская обида, — только не говори, что эта рыжая дрянь еще и родила!

Я не отвечаю на ее выпад. Выхожу из палаты, набираю своих парней и даю команду «фас». Напоследок заглядываю к Громову, чтобы забрать уже готовые результаты анализов — они понадобятся, чтобы прижать хвост Эльвире, и ухожу.

Из клиники выскакиваю какой-то неестественно бодрый, в приподнятом настроении. Убеждаю себя, что все зашибись, клубок распутан, головы виновных будут насажены на кол, жестокая справедливость восторжествует. Но на середине пути меня накрывает. Настолько, что ломается что-то в груди и становится больно дышать.

Я не грущу о потери Эльвиры, меня ее признание не тронуло и не всколыхнуло в душе ровным счетом ничего. Но зацепило другое. Осознание того, что живешь себе, строишь планы, корону на башку поудобнее нахлобучиваешь, весь из себя такой крутой и самоуверенный, а на деле оказывается, что никому не нужный. Просто источник денег и комфорта, настолько выгодный, что можно годами терпеть, улыбаться, ненавидя в душе. Притворяться, играть ту роль, которая придется мне по душе.

Хочешь, Барханов идеальную? На. Держи. Хочешь достойную — да ради бога. Нужна такая, чтобы не стыдно — всегда пожалуйста. Ты же все равно настолько равнодушный и зацикленный на себе, что ни черта не поймешь. Проглотишь суррогат и не поморщишься, уверенный что все идет именно так, как ты запланировал.

Меня переламывает настолько, что начинают дрожать руки.

— Твою мать, — судорожно выкручиваю руль, когда словно в тумане пролетаю перекресток на красный. Со всех сторон сигналы клаксонов и недовольные морды водителей, а я даже не притормаживаю.

Наверное, впервые за всю свою жизнь, я до судорог хочу оказаться там, где меня ждут. Искренне. По-настоящему. Мне это жизненно необходимо, потому что где-то внутри надломилось и дало трещину. Я внезапно понял, что стою на самой вершине, а рядом со мной никого нет. Только брат. Но у него своя жизнь своя семья, поддержка, которую получает, просто приходя домой после долгого рабочего дня. У меня же ни черта нет. Я просто одинокий человек, убогий в своих попытках казаться круче, чем есть на самом деле. И мне, как и всем на этом свете, тоже нужна опора. Ориентир, который позволит удержаться на плаву и не сбиться с курса.