— Что за бред?

— Бред? Ну да, для тебя все бред, что не по-твоему сценарию. Ты ведь у нас на самой вершине пищевой цепочки. Альфа-самец, мать его…

Я раньше не слышал, чтобы она выражалась. Даже банальное безобидное «блин» и то, никогда не срывалось с ее губ.

— При чем здесь твой папаша?

— О, как же без папеньки. Он так мечтал выдать меня замуж за Барханова. Не важно за какого.

И столько в ее голосе желчи и пренебрежения, что даже не верится, что передо мной Эльвира, а не ее резкий и язвительный двойник.

— Знаешь, что самое смешное? — садится напротив меня, тяжело опускаясь на край больничной кровати, — я ведь конченой дурой поначалу была. Увидела тебя, такого особенного, серьезного, статного и тут же влюбилась. Представляешь? Радовалась тому, что судьба свела меня с таким мужчиной как ты…Пока не поняла, что тебе на все глубоко насрать. Перешагнешь и пойдешь дальше.

Она что-то говорит. Вываливает на меня тонны словесного шлака, а я все равно ни черта не понимаю, будто словил заряд адской тупизны.

— Ты так говоришь, будто тебя насильно под меня подкладывали.

— Так и было, милый. Насильно. Папочка, знаешь, какой затейник? — ее голос звенел от ненависти, — Сказал, что если замуж за тебя не выйду, то матери моей хана.

— Подробности! От и до, не заставляй вытягивать все из тебя клещами.

Эльвира сморщилась, будто ей нестерпимо больно об этом говорить, но все-таки начала:

— Они встретились случайно, в кафе, где она работала официанткой. Не знаю, чем этот уродец ее привлек, но она растаяла и влюбилась. Быстрый роман, мимолетное счастье и крушение всех надежд, когда в ответ на новость о беременности, он сказал, что на никчёмной официантке жениться не собирается. На этом сказка закончилась. Меня он не признал, к ней относился, как к человеку второго сорта. Унижал, оскорблял, компенсируя свою ничтожность. А она дурочка любила его. Аркаша то, Аркаша се. А Аркаша болт на нее клал. Женился на другой, но в любой момент мог заявиться, устроить разборки почему к его приходу не приготовлена еда, почему мама не ухожена. Вел себя по-хамски, будто он хозяин этой жизни, а мы грязь у него под ногами. Будто обязаны ему всем были…

Слушаю, офигеваю, но на лице эмоций ноль. Мне ее искренне жаль.

— Потом мама встретила другого мужчину. Сергея. Чуткого и внимательного. Он мне нравился. У них закрутился роман, но папаша узнал об этом. Что сделал, мы так и не узнали. Но в один прекрасный день Сергей не пришел, просто позвонил маме и сказал, что больше не хочет ее видеть. Обидел сильно, а мама уже братом была беременна. Родила сама, тяжело было, но зато Аркаша пропал с горизонта на пару лет, поэтому все было не так уж и плохо, — Эля жестко ухмыльнулась, — А потом снова появился и все пошло по новой. Даже еще хуже стало. Он пугал, что детей у нее отберет и в детдом отправит. Мама сохнуть начала. Перестала улыбаться, глаза потускнели, а он все орал на нее, что она на свинью становится похожа. Довел до срыва, но вместо того, чтобы помочь и вылечить, упрятал ее в клинику, где ее обкалывали до блевоты какими-то препаратами, после которых она никого не узнавала. Ни меня, ни брата….

Ее голос сорвался. Эльвира вскочила на ноги, подошла к окну и раздраженно дернула за ручку:

— Дышать нечем. Духота, — ее щеки горели багряным румянцем.

— Очень душещипательная история, но я так и не понял, какое отношение это имеет ко мне.

— Какой же ты… — Эльвира оборачивается ко мне. Смотрит зло, не скрываясь, и я впервые понимаю, что вижу ее настоящие эмоции. Без чопорных масок и учтивой сдержанности.

— Дальше!