Ritornello[6]
Дорога через лес заняла немало времени, но миновала без особых приключений. Разве что на полпути Ева засмотрелась по сторонам, споткнулась о булыжник на мощёной лесной тропе и упала, ободрав ладони – с довольно интересными последствиями.
В конце концов она вышла к городу.
С места, где расступился лес, дорога круто спускалась к домам в предместье, белевшим среди выцветших полей. Торопиться туда Ева не стала: сперва осмотрелась с холма, тщетно гревшегося под лучами холодного солнца.
Город не окружали рвы или крепостные стены – их роль выполняла река; он раскинулся на огромном острове, со всех сторон огороженный узкой полоской пронзительно-синих вод. С суши к нему тянулись три моста: один – со стороны, откуда подходила Ева, два – с противоположной. Если лесная дорога пустовала, то предместье было вполне оживлённым местом, как и дороги на том берегу, вившиеся через поля серыми лентами. Оно и верно: судя по всему, за лесом ждал только замок, и если Герберт вёл исключительно уединённый образ жизни…
Мысленно перекрестившись, Ева двинулась вниз.
Когда ей попались первые прохожие, девушка была уже достаточно далеко от окраины, чтобы жители предместья не обратили внимания на одинокую фигурку, бредущую от обители владыки их земель. Так что Ева беспрепятственно двинулась вперёд по чистым брусчатым улочкам, мимо невысоких домов с треугольными черепичными крышами: в толпе затеряться проще, а в самом городе всяко должно быть люднее, чем здесь.
Людно оказалось уже на широком каменном мосту с фигурным парапетом. Пешеходы торопились в город и из него, крытые повозки везли всякую снедь. Потом Ева долго бродила по улицам, неуловимо напомнившим Бремен, где ей довелось однажды побывать; чтобы не заблудиться, шла преимущественно вперёд, запоминая каждый поворот, если упиралась в тупик.
Дома строили без зазоров, и одно жилище лепилось к другому. Улицы с узкими домишками, словно втиснутыми в щели между соседними – два этажа да высокая мансардная крыша, соседствовали с площадями, окружёнными величественными зданиями в пять-шесть этажей. Жизнерадостно-рыжая черепица, жизнерадостно-рыжий кирпич, тут и там скрытый под жёлтой или красной извёсткой. Много цветов, сейчас увядших, но радовавших глаз летом. Ажурные кованые фонари на ножках, деревянные таблички над обычными для города заведениями: булочная, кондитерская, ателье, зеленщик, ювелирка, книжная лавка. По дорогам, которые обрамляли цивильные каменные тротуары, грохотали кареты, похожие на кэбы времён Шерлока Холмса.
И шло очень много людей, которые отнюдь не выглядели несчастными или затравленными.
Керфи – во всяком случае, крупные его города – явно перерос период дремучего средневековья и нежился в эпохе, аналогичной викторианской Англии. Учитывая некоторые нюансы, даже более просвещённой. Мужские наряды не слишком отличались от женских – представительницы прекрасного пола преспокойно расхаживали в штанах, сюртуках и стильных пальто с меховой опушкой. Судя по всему, на каждом шагу некроманты здесь не встречались, но и никого не удивляли: один раз навстречу Еве прошла дама в шубке, торжественно плывшая впереди пары скелетов в платьях – они волокли хозяйкины коробки и картонные пакеты. Никто от них не шарахался, разве что с любопытством глядели вслед.
Естественно, бродила Ева не просто так. Она смотрела. И слушала. И запоминала. Поразительно, сколько полезного можно вынести, если наблюдать за людьми, а не просто проходить мимо. Она старалась смотреть и слушать незаметно – и ни в коем случае не показывать, что она впервые здесь. Она не позволяла себе ни восторженно вертеться по сторонам, ни сверлить кого-то глазами. Неторопливым, но неотступным призраком Ева проводила пару весело болтающих девушек чуть младше неё, которые возвращались домой из школы; притормозила у прозрачной витрины кондитерской, чтобы послушать мужчин у входа; подметила людей в чёрных мундирах, то и дело встречавшихся на углу или патрулировавших улицы, с мечами на поясах или арбалетами в руках; провожала встречных косыми взглядами из-под капюшона…
К моменту, когда Ева решилась заговорить с милой женщиной с мелкой собачкой на поводке, она узнала много интересного, поняла, как нужно себя держать, и придумала вполне сносную легенду на случай расспросов. Поэтому милая женщина любезно подсказала ей, как пройти к ломбарду (Ева и сама обнаружила его улицей раньше, но перед беседой с продавцом решила поупражняться). А пронырливый старичок в ломбарде без проблем купил у неё серебряный подсвечник – и остался очень доволен тем, что наивная юная покупательница не стала торговаться. А в булочной, куда Ева заглянула для эксперимента, ей спокойно продали пирожок с мясом. К счастью, на местных монетах чеканили не только профиль красивого женского лица, которое Еве не посчастливилось увидеть по прибытии, но и номинал.
Отряхнув руки, Ева оглянулась на ажурную каменную башенку, что украшала дом на оставшейся позади улице. Там сиял часовой циферблат – с десятью делениями вместо двенадцати, подтягивавший единственную стрелку к седьмому из них.
Времени ещё достаточно.
Устремившись к финальной цели своей вылазки, Ева наконец завидела вывеску «Книжное колдовство» и поднялась на крыльцо, чтобы толкнуть звякнувшую колокольчиком дверь.
Внутри небольшой лавки, как и ожидалось, оказались книги. Не так много, как в замке, но вполне приличное количество, пылившееся на деревянных стеллажах. Ева не удержалась от того, чтобы осторожно вдохнуть, ощутив хорошо знакомый запах – сродни тому, что царил в нотной библиотеке родного колледжа.
– Доброго дня, лиоретта, – поприветствовал её молодой человек за прилавком: кудрявый, со смешной рыжей щетиной на щеках и синяками под добрыми глазами, живо напомнившими о пандах.